Урман

Нет, Кудеслав не успел ответить. Велимир, чуть привстав, рванул Кудлая за подол рубахи, подтащил, поставил рядом с огнем — так близко, что у ошалевшего парня едва не задымились штанины. — Ты скольких ворогов погубил?! — В горле у Лисовина клокотало, как у давящегося злобой пса. — Одного, — растерянно протянул Кудлай, безуспешно пытаясь вырвать одежду из прочной хватки Велимировых пальцев. — Одного… зацепил… — Одного — и то всего-навсего зацепил! — Лисовин выпустил наконец Кудлаеву рубаху, и потерявший равновесие парень едва не упал. — А он, — кивок в сторону Мечника, — у меня перед глазами порешил четверых! Это лишь то, что я видел, а скольких еще он к их собачьим праотцам отправил, небось и сам не упомнит! — Велимир вскочил и, шипя разъяренным змием, надвинулся на растерянно моргающего Кудлая: — Кабы не Мечник, нам бы всем голов не сносить! Кого хулишь, стервь?! Своего же спасителя хулишь!

Мечник не заметил удара — только услыхал, как звонко лязгнули Кудлаевы зубы, и в тот же миг парень, проломив живое кольцо сородичей, грянулся спиной и затылком о неблизкий сосновый ствол. Двое-трое родовичей примерились было хватать расходившегося Лисовина за локти, но тот уже и не глядел в сторону Мечникова обидчика. Отвернувшись, Велимир сел на прежнее место и бросил через плечо:

— Иди вон Злобу на стороже смени. Да гляди у меня: оплошаешь в стороже-то — шкуру сдеру и сожрать заставлю! Ну, что стоишь?! — вдруг свирепо выкрикнул он, хоть и не мог видеть, что за спиной у него Кудлай впрямь стоит столбом, осторожно щупая подбородок. — Пшел к реке, гадина лживая, да чтоб я тебя не видал и не слыхал больше!

Кудлай убрел — шатаясь, не отрывая пальцев от подбородка.

Несколько мгновений утонуло в неловком молчании. Потом Кудеслав тронул Яромира за плечо:

— Пойдем-ка со мной. Тут рядом — всего два шага.

Яромир тяжело поднялся.

Кое-кто попробовал было увязаться следом за ними — Мечник только зыркнул, и любопытные мгновенно отстали.

Далеко идти действительно не потребовалось. Ну, не пару шагов, так пару-другую десятков шагов прошел старейшина вслед за Мечником — разве же это много?

Кудеслав остановился возле большой груды соснового лапника. Подошедшему Яромиру бросились в глаза влажные срезы ветвей; по ноздрям полоснуло терпким смоляным духом… Свежий лапник — даже на малую чуть еще не подсох.

Мечник не спешил растолковывать, что к чему. Вместо объяснений он вдруг сказал:

— А ведь Кудлай-то правду сказал!

Яромир не мог видеть, что сделали с его лицом Мечниковы слова. Зато это увидел сам Мечник. Увидел и поторопился продолжить:

— Не во всем, конечно. Однако же кое-что он подметил верно. Мне и самому показалось, что те, нападавшие, вовсе не хотели меня убивать. Я их, понимаешь, в куски рублю, а они, дурни, норовят меня обухами глушить. А может, и не дурни? Может, им так было велено? Я-то сперва вообразил, что это оберег отводит от меня вражьи удары (наузный оберег, мне его Векша сплела). А потом… Потом я оберег на Велимира надел. И вот когда мы второй раз угодили под стрелы — ну, уже близ опушки, — Лисовина-то оберег не охранил; меня лишь панцирь спас; полоняника вовсе убило… Один только Кудлай остался целехонек. Смекаешь? Кудлай, на котором был мой шлем.

— Думаешь, за тебя приняли? — растерянно спросил Яромир.

— Думаю, — кивнул Мечник. — Даже не думаю — уверен. Панцирь издали различить трудно (он ведь черненый у меня, не блестит), а шлем видом своим от любой шапки отличен. Лучник и решил: раз в шлеме, значит, я. И не тронул. А двое засадщиков, которые охоро-няли того лучника, опознали меня, когда я уже близко к ним подбежал, — небось меч углядели. И натворили глупостей, потому как растерялись: приготовились убивать, а едва ли не в последний миг оказалось, что нельзя…

Кудеслав примолк, утер ладонью повлажневшее лицо.

Старейшина ждал, нетерпеливо покусывая губы, — он был уверен, что Мечник еще не закончил |свои откровения. Так и оказалось. — Я тебе больше скажу. — как будто бы опасаясь глядеть на Яромира, Кудеслав то сапоги свои рассматривал, то груду лапника… — Я вот что еще скажу: те, кто на нас напал, не хотели убить слишком многих. Уж поверь мне: будь все по-настоящему, нас бы оттуда спаслось трое-четверо… ну, может, десяток — это при самом что ни на есть великом везении. Снова умолк Мечник, и снова Яромир некоторое время терпеливо ждал продолжения. Не дождавшись, спросил: — Ну и с чего бы это мокше нас миловать? — Мокше? — хмыкнул Кудеслав. — Мокше нас, конечно, миловать не с чего. — Он вдруг несколькими ударами ног раскидал лапник, и Яромир отпрянул, потому что под лапником этим обнаружилось нагое да бездвижное человечье тело. — Это тот полоняник, которого я надеялся живьем приволочь в град и которого убили его же сотоварищи. Заметь: не случайно убили — навзрячь. Ведая, что творят. Со тщанием. А теперь вглядись да скажи: похож он на мокшанина?

Яромир вгляделся.