Урок человеколюбия и всепрощения

— Я мало верю всем этим россказням черни… Каких только сказок про мерзких ведьм не наслушаешься на судах! Что и на метле летают, и в кошек превращаются, и мор на целые провинции способны напустить. Только как ни прижмёшь их в ведьмином сапожке, ни одна ничего такого продемонстрировать не может. За что и горели затем на своих кострах. Но тут же… Кхм-м… — Инквизитор, болезненно морщась, приложился к отвару.

— Может, всё-таки случайное стечение обстоятельств? — предложил не верить россказням Альдо епископ. — Что мы там ели в обед?

— В том-то и дело, что все разное, — буркнул бургомистр, — Я поросёночка, вы тарелку рыбы, инквизиция ограничилась овощами и индюком. Да и пили каждый своё — кто красное, кто белое, кто розовое. Ведь не было значимых пересечений!

— Вот же богомерзкая ведьма!

— Проклятье! Как тут не вспомнить историю с де Моле, — глубокомысленно изрёк инквизитор.

— Что за история? — поинтересовался бургомистр, как и все бургомистры маленьких городов, далёкий от высокой политики центра.

— Вам лучше подробности и не знать. Но проклятье де Моле исполнилось и в точности, и в срок. И тогда возникает вопрос, как нам осудить ведьму на сожжение, но чтобы она не успела произнести проклятье?

— Перед тем отрезать язык? — предложил человеколюбивый епископ.

— А если достаточно одной только ведьминой мысли? — здраво засомневался бургомистр. — Будем рисковать?

— Всё может быть в этом подлунном мире, — согласился с сомнениями бургомистра инквизитор. — Надо подумать…

И троица обратила задумчивые взоры друг на друга.

На следующий день дознание продолжилось, но уже в изменённом составе судей. За столом восседали только представитель от Магистрата Том-придурок, а от церкви местный диакон. Представительство же Священной Инквизиции в этот день отсутствовало. Её представителю потребовалось крайне срочно убыть в метрополию.

Протокол решено было не вести в виду занятости единственного толкового писаря.

— Хм-м… Продолжим дознание над мерз… — не столь говорливый, как его большой шеф, Том запнулся, — Над присутствующей Сереной. Вчера заслушали об её богомерз… Кхм-м… Ведьмовстве. Сегодня требуется вынести одно из решений — виновна либо нет.

Том посмотрел на диакона.

— Что скажете, преподобный Бонифаций?

Тот окинул настороженным взором смиренно стоящую пред ними Серену.

— Вина Серены в ведьмовстве не вызвала у бывших судей никаких сомнений, но… Может, Серена отречётся от своих богомерзких деяний? Если Бог милостив, то и нам, его рабам, следует следовать по его пути человеколюбия и всепрощения.

— Чего ещё? — Неожиданно вскинулась ведьма.

И в помещении ощутимо усилилось «благоухание». Мгновенно вспотели буквально все. Ну, разве что кроме легко одетой ведьмы.

— Кхм-м… Да не волнуйтесь вы так… Серена, — прозорливо попытался, пока не поздно, успокоить ведьму Том. — Судьи думают, решают. На всё воля Божья! Ведь так, преподобный Бонифаций?

— Без сомнения! — Сдержанно кивнул тот. — Ничто не произойдёт без его Высшей воли.

— Есть ещё желающие обвинить Серену в ведьмовстве? — обратился Том к горожанам.

Но желающих по какой-то причине не нашлось.

— Ну что ж, выносим решение? — обратился он к диакону.

— Может, вначале посовещаемся? — предложил преподобный Бонифаций.

— Согласен. — Грамотно согласился Том-придурок. — Перерыв!

Но более высокое судейство в этом городке не собралось ни на следующий день, ни когда после. Так горожанам был преподан нравственный урок человеколюбия и всепрощения.