Урок возмездия

– Эй, – говорит Эллис, теперь она обеими руками держит меня за плечи, чтобы посмотреть мне в глаза. – Эй. Послушай меня. Эта смерть не была преднамеренной. У тебя не было злого умысла. Ты любила ее.

Алекс сказала не так. Алекс настаивала – она настаивала, – что я никак не могла любить ее, что я не хотела ее, а просто хотела обладать ею. Это было настолько… несправедливо, так жестоко и бессердечно несправедливо, словно прошедший год наших отношений ничего для нее не значил.

Я морщусь:

– Я знаю. Знаю, что не убивала ее, – не совсем. Но… мы боролись. Я была все еще так… так сердита на нее. И может быть, если бы я не отвлеклась, может быть, если… если бы я уделила больше внимания…

Может быть, я бы смогла спасти ее.

Я не могу знать наверняка. Как я могу доказать это, даже самой себе?

Я знаю, что я не душегуб, но разница между душегубом и убийцей иногда кажется иллюзорной. Я несла ответственность за ее смерть.

Сейчас наша ссора кажется смехотворной. Мы сцепились из-за того же, что и всегда: Алекс назвала меня испорченной, говорила, что я не ценю то, как мне повезло, что я выросла в таких условиях. Этот комментарий никогда мне не нравился. Особенно когда мы были в Колорадо, у моей матери, с ее пустыми винными бутылками и бессодержательными словами.

Если бы мы с Алекс не подрались, возможно, я бы сделала другой выбор.

Или упала бы вместе с ней.

– Ты не могла спасти ее, – говорит Эллис. – Это был несчастный случай.

Она вздыхает, должно быть, понимает, что не убедила меня. Она снимает с меня шляпу и откладывает ее в сторону, словно хочет хорошо меня видеть.

– Это было давно, – говорит она. – Сейчас уже все закончилось.

Для меня ничего не закончилось.

Кажется, больше не имеет значения, использует ли Эллис меня для своей книги. Я могу думать лишь о пропасти между тем, что я только что сказала, и теми признаниями, которые не прозвучали.

Как я смогла бы объяснить, что несчастный случай с Алекс был точкой в конце очень длинного предложения – отдачей давно просроченного долга.

Я боюсь закрыть глаза и оказаться снова там, год назад, при свечах, зажженных благовониях и с шепчущими на ухо ведьмами. Снова погрузиться в тот ритуал, что мы с Алекс пытались совершить. Ритуал, который она прервала. Ритуал, сделавший нас проклятыми.

– Мы поднимались на пик Лонгс, – говорю я. – Мы отправились домой к моей матери. Знаешь, на… Рождество. Мы долго упрашивали ее отпустить нас совершить восхождение в одиночку. Алекс была… очень убедительна. Был декабрь, и ожидались бураны, но…

Закрывая глаза, я все еще вижу белизну. Все вокруг было белым, снег слепил глаза.

Вот только буря пришла позднее.

– Они так и не нашли тело и не смогли провести вскрытие, чтобы быть уверенными, но нас обеих учили распознавать отек легких. Когда поднимаешься на высоту, иногда… Легкие начинают отекать. Вот это и случилось с Алекс. Ей было очень больно, и она начала задыхаться, поэтому мы… В этом случае самое важное – это спуститься на безопасную высоту как можно скорее…

Глупо, так глупо. Нам следовало повернуть назад, как только у Алекс стали проявляться симптомы. Но мы были безрассудны и, как нам казалось, бессмертны.

К счастью, Эллис хранила абсолютное молчание.

– Ты должен подняться на вершину пика Лонгс до полудня или рискуешь попасть в буран – именно так там погибают люди. А мы продолжили подъем слишком поздно. К тому времени, когда мы стали спускаться… началась буря. Везде было так много снега, было невозможно разобрать что-либо, и мы… Я приняла неверное решение. Мы спустились со скалы. Или я имею в виду… Алекс. Она повисла в воздухе. А я оставалась на горе. Я не могла… У меня не хватило сил вытянуть ее. Она была слишком тяжелой – она забирала мой кислород.

Я кусаю щеку изнутри. Резкая вспышка боли помогает мне продолжать.

– Буря была ужасной. Снег… он менял направление. Мы обе были… Мы слишком много весили вместе. Снег мог обрушиться в любой момент. А мы обе – упасть. – Я киваю, один раз. – Поэтому я перерезала веревку.

Эллис берет меня за локоть. Я вздрагиваю. Я не осознавала, что она подошла и теперь стоит совсем рядом, так близко, что я могу сосчитать ее ресницы. Пенсне вновь исчезло.

– Она кричала, – шепчу я. – Все время. Она кричала, чтобы я вытащила ее.

Признание вспыхивает в пространстве между нами как зажженный фитиль. И вот она: омерзительная правда.

– Алекс умоляла меня не делать этого, но я все равно перерезала веревку.

Эллис неглубоко, но слышно вздыхает. Ее ладонь по-прежнему лежит на моей руке, в конце концов – она не отшатнулась с отвращением.

– Я не понимаю, – говорит она. Я тоже не понимаю. Я не понимаю. Я прерывисто дышу и отворачиваюсь, чтобы она не увидела моих слез.

Эллис сжимает мою руку и переступает в направлении моего взгляда, так что я не могу не смотреть на нее.

– Я не понимаю, – повторяет она. – Алекс не погибла на горе. Она умерла здесь, в школе. Она утонула.

Глава 10

Слова Эллис тяжело оседают в моем сознании, я отшатываюсь назад, подальше от ее прикосновения.

Она утонула.