Уроки Джейн Остин. Как шесть романов научили меня дружить, любить и быть счастливым

– Весьма сожалею. В ее годы болезнь – неумолимый враг красоты. И как недолго она цвела! Еще в сентябре я готов был поклясться, что мало найдется красавиц, равных ей и более способных пленять мужчин… Помнится, Фанни [его жена] говорила, что она [Марианна] выйдет замуж раньше тебя и сделает партию гораздо лучше… Однако она, бесспорно, ошиблась. Я сомневаюсь, чтобы теперь Марианна нашла жениха с доходом более чем пятьсот-шестьсот фунтов годовых, и то в самом лучшем случае; и я весьма и весьма заблуждаюсь, если тебя не ждет нечто куда более внушительное.

Хуже всего было то, что никого не принуждали следовать этой системе. Родители могли уговаривать детей избежать мезальянса, могли лишить наследства, если их чада вступили в неравный брак или просто подумывали об этом, однако эра договорных браков давно прошла. У молодых людей был выбор, и они свободно делали его, но ценности брачной ярмарки – жениться благоразумно, сделать хорошую партию, пренебречь любовью – глубоко засели в подсознании, поэтому женихи и невесты вели себя так, словно решения им до сих пор диктовали родители.

«Удача в браке полностью зависит от игры случая. И… лучше… как можно меньше знать недостатки человека, с которым придется провести жизнь», – сказала одна их героинь Остин. «…Из сотни людей не найдется ни единого мужчины или женщины, кто бы, вступив в брак, не оказался в ловушке», – полагала другая героиня. «…Каждый ждет от другого куда более, чем во всякой иной сделке, а сам всего менее намерен вести себя по чести… брак хитрая штука». Раз счастье – просто «игра случая», а брак – «хитрая штука», вполне есть шанс преуспеть.

В своих романах Остин порицала такое мировоззрение наравне с романтическими грезами девушек вроде Марианны Дэшвуд. Первое приведенное мною высказывание принадлежит подруге Элизабет Беннет, Шарлотте, которая приняла предложение самого бестолкового – и, с точки зрения женитьбы, самого неприятного – мужчины на свете. Она объясняла:

– Ты знаешь, насколько я далека от романтики. Мне она всегда была чужда. Я ищу крова над головой. И, обдумав характер мистера Коллинза [да, того самого мистера Коллинза, одного из самых ярких болванов в английской литературе], его образ жизни и положение в обществе, я пришла к выводу, что мои надежды на счастливую семейную жизнь ничуть не уступают надеждам почти всех людей, вступающих в брак.

Кто бы сомневался! Второе суждение почерпнуто мною из «Мэнсфилд-парка»: Мэри Крофорд не смогла превозмочь себя и выйти замуж за человека, которого любила. Для Остин – это два разных способа обречь себя на страдания.

Писательницу не назовешь наивной. Она не осуждала богатство и не восхваляла бедность. Среди прочих доводов в пользу мистера Пламптре тетушка Джейн приводит и такой: «Он старший сын в Богатой Семье». Другими словами, деньгами он пока не обладает, однако в обозримом будущем должен получить огромное состояние. «Неужели счастье может зависеть от богатства и величия!» – романтически восклицает Марианна. На что старшая сестра отвечает ей: «От величия, может быть, и нет, – заметила Элинор, – но богатство очень способно ему содействовать». Остин же всего лишь утверждала – хотя в то время ее утверждение звучало революционно, особенно если считать его практическим советом, – что достаток не заменит любовь.

Героини Остин, так же, как и она сама, претворяли ее утверждение в жизнь. Фанни Прайс в «Мэнсфилд-парке» отклонила предложение мужчины, который сделал бы ее богатой. Элизабет Беннет в «Гордости и предубеждении» отказалась от двух выгодных браков. Племянница Остин – дочь состоятельного брата Эдварда, молодая леди, привыкшая вести определенный образ жизни, сумела бы его сохранить, выйди она удачно замуж: по совету тети она отвергает «старшего сына в Богатой Семье». Сама Остин, утратив всякую надежду на замужество, отторгла руку Гарриса Бигг-Уизера (чье предложение она приняла накануне своего двадцатисемилетия, а потом передумала в день своего рождения) – наследника огромного состояния.