Уроки разбитых сердец

— Да, очень симпатичное семейство. Племянник, Эдвард Кеннеди, и его жена, Аннелизе. Такая милая… По понедельникам мы с ней вместе работаем в благотворительной «Лавке королевского общества спасения на водах». У нее необычное имя, кажется, австрийское, его чаще всего произносят Анна-Лиза, но это неверно. Чудесная пара. Аннелизе — садовница от Бога. Настоящая волшебница. Видели бы вы ее сад! Еще у Лили была дочь, Элис. Но она умерла. От рака. А внучка Лили, Иззи, живет в Нью-Йорке и работает с настоящими супермоделями. Только не подумайте ничего плохого, — усмехнулась Ивонна. — Иззи ничуть не похожа на расфуфыренных фифочек, которые вертятся в индустрии моды. Она живет самой обычной жизнью, хоть и работает в модельном агентстве. В конце концов. Лили приложила руку к воспитанию внучки, а наша Лили всегда отличалась здравомыслием.

— У вас есть нью-йоркский телефон внучки или адрес ее электронной почты? Я могла бы связаться с ней, прежде чем обращаться к миссис Шанахан.

— Глупости! — возмутилась Ивонна. — Смело звоните самой Лили. Вам она понравится. Здесь все ее обожают.

— Вы сказали, она работала у Локрейвенов?

— Да, в молодости. Но с началом войны уехала в Лондон, учиться на медсестру. Не думаю, что после она вернулась на работу в Ратнари-Хаус. Слишком многое изменилось, — задумчиво добавила Ивонна. — Помню, мама любила повторять, что, пережив войну, Тамарин так и не стал прежним.

Джоди мысленно взяла себе на заметку почитать побольше войне. Ей хотелось как следует подготовиться к беседе со старой леди.

«Позвоню Лили Шанахан, как только приду домой», — решила Джоди, в последний раз толкая заржавевшую створку, борота даже не дрогнули. Джоди встала на цыпочки и вытянула шею, но ей по-прежнему был виден лишь краешек двора.

Оставалось только надеяться, что у Лили хорошая память. «Если сейчас ей почти девяносто, — прикинула Джоди, — то в 1936-м ей было лет семнадцать-восемнадцать. А с тех пор пробыла целая вечность».

 

Глава 3

Аннелизе Кеннеди опустилась в просторное кресло, повернутое к заливу, и взяла в руки один из старых цветочных каталогов. Она любила их перелистывать, когда не было желания читать газету, поэтому пачка потрепанных каталогов всегда лежала наготове на белом тростниковом столике рядом с креслом.

Обычно стоило ей начать листать знакомые, зачитанные до дыр страницы, как приходило приятное чувство покоя. Описания семян с яркими фотографиями распустившихся цветов напоминали ей о счастливых часах, проведенных в саду, когда руки по локоть в земле и радость общения с природой вытесняет из головы все мысли.

Но на этот раз чуда не произошло. Окошко в волшебную страну оказалось наглухо забито: на коленях у Аннелизе лежала всего лишь пачка старых каталогов. Их перелистывали руки с загрубевшей кожей, заусенцами и выступающими пенами.

«У тебя такие прелестные руки, тебе нужно за ними ухаживать», — вздыхала мама почти тридцать лет назад, глядя, как дочь, новоиспеченная миссис Кеннеди, ловко управляется с грязной посудой, не потрудившись надеть резиновые перчатки. Аннелизе тогда лишь весело отмахивалась, и у нее не было ни времени, ни желания думать о каких-то там перчатках.

Она всегда отличалась неукротимой энергией и стремительностью, но без примеси безрассудства или легковесности. Аннелизе была деятельной, практичной и умелой. Защитные перчатки и кремы для рук — это для матери и ее ровесниц, а не для двадцатипятилетней молодой женщины, полной жизненных сил.

«Золотые руки и настоящий гений по части садоводства», — с гордостью сказал о ней Эдвард, когда они стояли перед церковью в день свадьбы дочери. Аннелизе потратила несколько часов, связывая нежно-розовые, едва только распустившиеся розы в маленькие букеты для украшения церкви.

Ей куда больше нравилось выращивать розы в садовом центре в Тамарине, чем мастерить из них букеты, но она согласилась бы связывать розы в пучки без помощи рук, одними зубами, лишь бы увидеть, как Бет в подвенечном платье торжественно прошествует вдоль прохода в церкви.

С тех пор прошло четыре года, но для Аннелизе этот день навсегда останется самым счастливым в жизни. Ее дорогая девочка нашла наконец свою судьбу. Бет всегда напоминала ей розу, одну из тех редких старинных чайных роз, которые Аннелизе и Нейл — владелец садового центра — с любовью выращивали в огромной оранжерее.

«Мадам де Суза», прекрасная, дивно благоухающая и колючая, необыкновенно прихотлива. Этот изнеженный цветок требует тонкого обращения, за ним нужен самый деликатный уход. В день, когда Бет вышла за Маркуса, ласкового, сильного и бесконечно влюбленного, Аннелизе почувствовала, что этот человек готов взять на себя заботу о ее драгоценном цветке или по крайней мере разделить с ней эту заботу.

Если Бет была розой, то Эдвард вполне мог сойти за дерево — великолепный дуб, огромный, могучий, неподвластный порывам морского ветра. А сама Аннелизе? Когда Эдвард встретил ее, она походила на тополь: такая же высокая и стройная, гибкая, трепещущая — от светловолосой макушки до кончиков пальцев неугомонных ног.