Уровень Дельта

Диди. Дюшка, конечно, был не мутантом, а обычным человеком. Но он был последним и единственным человеком на планете, а браслетки были универсальные, не рассчитанные на людей. Поэтому знак муто на браслетке Дюшки Плюшкина стоял – первый.

– Но я… хотел сказать, что переживать вообще неразумно, – продолжил Ризенгри. – А я… я просто думаю.

– О чем?

Вообще-то Ризи никогда не откровенничал с незнакомыми бабульками, еще чего не хватало! Но тут вдруг…

– О чем? О трех вещах. Первое – о том, что таких людей, как мой друг, на Земле больше не будет. Второе – о том, что друзья не набегают. Третье – о том, что я теперь один.

– Как я тебя понимаю! – закивала старушка. – Смерть – это всегда такая неожиданность. Был человек – и нету.

– Я думаю, вы не понимаете. Беда в том, что он теперь не просто есть, он – навсегда есть, – холодно пояснил Риз. – С ним случилось самое худшее из того, что вообще с ним могло произойти. Он еще до этого взрыва был приговорен к вечности.

Старушка молчала, уставившись на дымящиеся остатки пожарища. Но она внимательно слушала, и Ризи продолжал рассуждать вслух:

– Мой друг мог стать отличным мутантом и прожить замечательную жизнь, полную смысла. Он такие мозаики делал, что вообще. В тринадцать лет. Правда. Я обалдел, когда увидел. А теперь что его ждет? Бессмысленная вечность?

– Вечность – и бессмысленная? – переспросила старушка, близоруко щурясь на пепелище. – Ой ли…

– Вечность совершенно бессмысленна, – убежденно повторил Риз. – Стопудово. Пока тебе надо что-то успеть сделать, в этом есть смысл. А когда торопиться некуда… Я на роликах если всего три часа катаюсь – и то уже надоедает, сил нет. А тут – вечность! Это очень плохо! Что с ней делать? Ну, накатался, наигрался, мороженого наелся, фильмы все пересмотрел по сотне раз, дворец построил, детей вырастил, химию с хрюканьем выучил и вообще стал полным совершенством, а потом что? Хоть на стенку лезь, хоть вешайся. И не повесишься ведь даже, и не утопишься. Разве что останется в чужие судьбы вмешиваться…

– Это ты так чувствуешь? – попыталась уточнить бабка.

– Это просто так есть! – пожал плечами Риз. – Конечно, вечность может стать отличной штукой, только с одним условием. Чтобы в ней не было никаких ангелов! Ни одного! Ни единого! Чтобы ни одна сволочь не решала за тебя, что тебе в этой вечности делать и в каком направлении двигаться. Но Дюшку ждет теперь другая вечность, которая хуже тюрьмы.

– Почему «хуже тюрьмы»? – оторопела старушка.

– Потому что! Потому что когда сидишь за решеткой, то ты вынужден жить по чужим правилам. Но ты точно знаешь, что где-то за пределами тюрьмы есть свобода, где ты можешь жить по своим правилам. А в Дюшкиной жизни теперь навсегда чужие правила.

Как только Риз отвернулся от назойливой старухи, она тотчас исчезла, превратившись в невидимого для земных существ ангела-эксперта. Разумеется, этого никто не заметил.

В этот момент группа преследования и защиты Клюшкина из СУМАСОЙТИ (Секретного Управления Мутантами: Агрессорами, Сканерщиками, Особяками, Йогоногами, Телепортаторами и Иммитаторами) наконец добралась до места назначения. Увидев объекта Клю в целости и сохранности, руководитель группы вздохнул с облегчением. А «объект Клю», увидев группу, тут же привел организм в стрессовое состояние, участив пульс и повысив уровень адреналина в крови. «Очень вовремя вспомнил!» – усмехнулся Дима Чахлык, энергичный темнокожий ангел, благодаря которому Риз Шортэндлонг так успешно провернул «коронный номер тысячелетия». Данные всех датчиков, вшитых ранее в Дюшку, а теперь находящихся в теле Ризенгри, принявшего облик друга, Дима полностью проверял, прежде чем направить в СОСИСку (самый секретный отдел секретного управления).

Диди. Помните? Дима Чахлык был ангелом-спутником последнего человека на Земле-11, Дюшки Клюшкина, затем был понижен до ангела-хранителя, а чуть позже Старк вообще запретил Диме вмешиваться в жизнь его подопечного. Но Ризенгри Шортэндлонг интересовал ангелов только как любопытное явление природы. В его жизнь Диме и его другу, ангелу Рону Э-Ли-Ли-Доу, можно было вмешиваться сколько угодно.

Хм… Нечестно это как-то, да?