Уровни Глубины

– Пойми, Рэм. Мы – канмусу, – и Спартмайер, подняв голову, снова уставилась на меня карими глазами. – Мы носимся по морям, убиваем Глубинных и способны в одиночку отправить на дно современный боевой корабль или разнести полгорода. Но мы все равно большей частью осознаем себя людьми, даже те, кто не помнит себя, как человека. Хотим того же, чего и все люди… И одновременно отлично понимаем, что большая часть из того, чего мы желаем – мирная жизнь, любовь, дом, семья и дети – нам теперь не даны. Кто-то окончательно с этим смирился, кто-то ищет доступные лазейки, кто-то порой срывается и психует, попадая в дисциплинарные сводки по флотам… И, если мы внезапно, каким-то долбаным чудом, получили возможность обрести хоть кусочек от всего этого, ты думаешь, мы откажемся? Даже если его придется делить с подругами? И кста-а-а-ати…

В глазах Сэнди снова начали проскальзывать уже виденные мной золотистые искры.

– Подруги – они пока где-то там, а вот я – прямо здесь.

И канмусу каким-то хитрым образом гибко извернулась в моих руках так, что одна моя ладонь оказалась на ее груди, а другая – немного пониже пупка.

– И что же мне, с тобой такой, прямо тут делать? – тут же дав волю рукам, спросил я.

– Что делать, спрашиваешь? Ну, раз схватил – то уж делай, – в голосе девушки смешалось веселье и снова нарастающее возбуждение. – Слышал поговорку: «Взялся за грудь – говори что-нибудь»?

***

– Как ты думаешь, Рэм, сколько мне лет? – спустя какое-то, ни мной, ни ей не контролируемое, будто снова выпавшее из восприятия время, спросила «Атланта». В приютившей нас железобетонной коробке было достаточно светло от висящего над океаном «волчьего солнышка», а порывы ночного бриза, задувающего через щербатые проемы бункера, приятно обдували голую кожу.

– Ну, не знаю… Вопрос, как мне кажется, с подвохом. Но выглядишь ты где-то на восемнадцать, не больше. А если оценивать наощупь… – и моя рука не спеша скользнула по закинутой на меня ноге вверх, до приятной округлости, а затем по спине и боку до ее груди, – то если и немного больше, то это только к лучшему.

– Я знаю, – расслабленно прикрыла глаза Сэнди, слегка покрывшись мурашками от ласки. – И еще я знаю, что это не обычная лесть парней, опасающихся получить от девушки в лоб за слова о ее возрасте. Но мне скоро будет двадцать четыре.

– Чего? Ты хочешь сказать, что, став канмусу…

– Ага. В бытности аватарой боевого корабля есть плюсы не только в виде силы, твердолобости, умения бегать по воде и прочей чертовщины. Но радости от этого отчего-то немного…

– Погоди… Но если тебе почти двадцать четыре, а нашествие Глубинных началось… Тогда, выходит, ты…

– Да. Уже пять лет, как я в море… Пять лет – на войне в море…

И лицо «Атланты» из довольно-мечтательного-счастливого стало слегка отстраненным, с внезапно обретшими темную глубину глазами.

– На войне, где враг везде и нигде, где он – лишь твое кривое отражение, и ты сама имеешь неплохие шансы стать такой же, не помнящей ничего дочерью Бездны. На войне, где окончательной победы не видно даже на горизонте, а героизм и потери – лишь цена за сохранение «статус-кво». И даже когда моя мама три дня умирала в больнице, попав в автокатастрофу, я тоже была в море…

Секунду помедлив, я молча подгреб девушку к себе, мягко запуская пальцы в волосы на затылке. Тоже не говоря ни слова. А что я должен был говорить? Стандартное «Извини» при упоминании об умерших родственниках? По-моему глупо – я-то тут при чем… Так что уж лучше вот так.

Спартмайер повозилась, устраиваясь поуютнее, вдобавок к закинутой ноге обняв меня еще и рукой, и, немного помолчав, продолжила:

– Я стала канмусу в числе первой сотни появившихся в США. Боже, знал бы ты, какой же тогда творился бардак… Сведения по аватарам, поступавшие от японцев, были обрывочны и поверхностны – они и сами еще только изучали эту чертовщину, просто начав первыми, раньше всех. Отсюда, кстати, и вся эта укоренившаяся японская терминология – «кантай мусуме», «химе», «они» и прочее…

Никто тогда ничего толком не понимал – ни кто мы, ни наши потребности, ни пределы наших возможностей. Никто не знал, чему нас учить и чем вооружать.

Первые варианты обвеса – силовой каркас и боевые модули, – появились только месяцев через семь, а первых канмусу выпускали в море с тяжелыми пулеметами Браунинга и магазинными противотанковыми ружьями. Да и это начали делать только после того, как канмусу крейсера «Пасадена» перестреляла несколько глубинников, где-то стащив два «Кольта» 1911 с парой магазинов к каждому. И там где сплоховали корабельные пушки и ракеты, пули 45-го калибра из пистолетов в руках канмусу стали подобны снарядам, дав нам всем хорошую такую подсказку…

И вот тогда мы смогли хоть что-то противопоставить низшими Глубинным, которых в Первую волну было просто не счесть. А потом, когда присутствие этих тварей в океанах внезапно ослабло, мы получили небольшую передышку. Данных по канмусу стало куда больше – спасибо опять же японцам – хотя потом и выяснилось, какой ценой они были получены.

– В смысле?