Урожденный дворянин. Мерило истины

Впрочем, первые пару дней новобранцев особо не напрягали. И Сомик по своей старой, въевшейся в душу привычке наблюдал окружающую действительность, словно на экране телевизора, распределяя сослуживцев по типажам сериальных героев. Только вот Гуманоид, на которого Женя после происшествия на пантыковском перекрестке обратил особое внимание, ни под какой типаж не подходил. Этот Гуманоид, с первого взгляда вроде бы совсем обычный парень, Жене казался каким-то… чужим, ненашенским… Эта его манера говорить, излишне отчетливо произнося каждый звук, строя фразу старомодно правильно; эти его малопонятные словечки, проскальзывающие в речи… Эта его совершенно идиотская привычка то и дело влезать с нарочито академическими поучениями, от которых всем становилось не по себе… Поначалу Женя думал, что парень просто дурачится. Первое время, когда Гуманоид изрекал очередную дидактическую сентенцию, Сомик так и ждал, что он оборвет речь на полуслове и сам над собой захохочет. Однако ничего подобного не случилось. Сначала новобранцы смеялись над Гуманоидом. Потом стали недоуменно и даже несколько боязливо перешептываться, крутя пальцем у виска, но постепенно привыкли…

Кроме диковинной речи, в Гуманоиде Женю настораживал взгляд… Взгляд вроде бы высокомерный, но совсем не такой, как у большинства офицеров, с презрением глядящих на новобранцев и видящих в них жалкие неуклюжие сгустки протоплазмы. Взгляд Гуманоида и выражение его лица почти с самого начала показались Жене странно знакомыми – словно он когда-то имел возможность наблюдать нечто подобное… у кого? Озарение пришло внезапно, на следующий день после того, как их призыв прочитал присягу. Сомик вдруг вспомнил, кого напоминал ему Гуманоид – русских генералов прошлых веков, взиравших на потомков с портретов в школьных учебниках истории. То же внушающее инстинктивный трепет врожденное достоинство, воля, закаленная в горнилах множества сражений… Так то генералы, умудренные вояки. Имели право так смотреть на окружающих. Но у бывшего детдомовца-то откуда такое?

Однажды на выходных, когда новобранцы получали сдаваемые под подпись мобильники, Сомик нечаянно подслушал телефонный разговор Гуманоида. Обычно призывники умильно подрагивающими голосами выспрашивали последние семейные новости (как сам Женя, например), горделиво повествовали о героических армейских буднях, или прохныкивали жалобы на казенное житье, однако характер диалога Гуманоида с неведомым собеседником был совершенно другим. Сомик всего, конечно, не понял, но суть в общих чертах уловил. Вроде бы кто-то там, на далекой гражданке, заимел какие-то очень серьезные, вполне взрослые проблемы и советовался с Гуманоидом, как эти самые проблемы решать. А странный парень, бывший детдомовец, вел беседу уверенным, твердым голосом, и в речи его мелькали выражения: «прокуратура», «противоправные действия», «отстаивать свое право», «явственно продемонстрировать мотивацию»… И еще показалось Жене, что «на другом конце провода» был не один человек. Гуманоид разговаривал сразу с несколькими собеседниками – словно конференцию проводил. И пару раз назвал тех, с кем говорил, соратниками. «Соратники, – подумал тогда Сомик, – надо же…»

И вообще, поведение Гуманоида резко отличалось от поведения остальных новобранцев. Без труда выполняя требования армейской жизни, он в этой жизни вроде бы и не участвовал. Ни с кем близко не контактировал, на праздные разговоры не отвлекался… Он наблюдал. Не так, как сам Сомик, рассеянно и по привычке, а внимательно и деятельно.

Была у Гуманоида какая-то цель, приведшая его сюда, на срочную службу в Вооруженные Силы Российской Федерации – к такому выводу пришел Сомик. Но какая?

По окончании формирования учебного пункта, когда все очереди нового призыва прибыли в часть, новобранцев начали нагружать по полной. Очень быстро понял Сомик, что если создатели сериалов об армейской жизни и были в курсе истинных тягот и лишений службы, то предпочитали оставлять эти подробности за кадром. И так же быстро выяснилось, что Женя – один из самых нерасторопных и слабосильных новобранцев призыва. К чести Сомика, он отчаянно старался соответствовать требованиям, правда, не столько из стремления потрафить офицерам, сколько чтобы не отставать от остальных. И так уже Двуха и Командор стали посматривать на Сомика искоса и, когда новобранцы в очередной раз разражались хохотом при виде того, как Женя, например, безвольной сосиской болтается на турнике, безуспешно пытаясь выполнять второе за подход подтягивание, земляки смеялись вместе со всеми. Они все еще держались вместе, Двуха, Командор и Сомик, хотя Женя понимал: еще немного – и он утратит расположение земляков окончательно. И останется один, вообще безо всякой поддержки и защиты. При одной мысли о подобной перспективе, Сомик обливался холодным потом – причем, вовсе не фигурально, а в прямом смысле этого выражения. И потому Женя компенсировал физическую свою несостоятельность постоянной готовностью услужить товарищам: подать, принести, сбегать… Очень скоро Двуха и Командор привыкли к такому поведению земляка и нисколько не стеснялись принимать услуги Сомика, который был рад оставаться в «банде» хотя бы на таких условиях.

К концу второй недели карантина «банда» земляков пополнилась еще одним членом.

Им стал… вот именно, тот самый Гуманоид. И на то, что Командор принял решение завербовать бывшего детдомовца в свою компанию (несмотря на все странности последнего), были вполне определенные причины.

Гуманоид на зависть всему призыву следовал требованиям армейской дисциплины легко и привычно (можно было подумать, что он служит не две недели, а, по меньшей мере, пятый или шестой год), а уж по части физической подготовки ему и вовсе не оказалось равных. Нормы, которые остальные новобранцы едва-едва тянули, он выполнял без всякого труда; казалось, если будет нужно, детдомовец сможет показать результат, превышающий эти нормы в два-три раза. Такое впечатление складывалось отчасти потому, что в первые дни службы Гуманоид не скрывал удивления по поводу низкой физической подготовки абсолютного большинства новобранцев. Сам он как будто и вовсе не уставал. Женя лично видел, как в свободное от занятий время, когда все остальные падали там, где стояли, чтобы отдышаться, свесив бессильно на грудь пунцовые распаренные физиономии, Гуманоид замирал в какой-нибудь диковинной и неудобной позе, причудливо сплетая конечности… и через какой-то период времени медленно и сосредоточенно перетекал в другую позу – еще более диковинную и неудобную, которую спустя пару минут менял на следующую… На это, конечно, обращали внимание. Кто-то с неудовольствием цедил: «Йог недоделанный, выпендрежник…», а кто-то выбирал минутку, чтобы подойти и спросить, чем это он занимается. Гуманоид объяснял охотно, но… непонятно. Про какие-то ступени, столпы величия духа, векторы энергии, открытие сознания межпространству… Разбираться в подобной белиберде ни у кого не было ни сил, ни времени. Ну, увлекается, видно, какой-нибудь восточной мистикой парень, и фиг с ним. Хотя мог бы и поскромнее себя вести, найти для своих упражнений укромный уголок или вообще пока угомонился бы. Нормальные люди с ног валятся от нагрузок, а он как назло узлом завязывается. Как-то к Гуманоиду подошел давешний старшина с тем же обычным вопросом: чем это он занят? Гуманоид с ходу понес про свои векторы и межпространство, а старшина послушал, почесал живот и предложил (в шутку, конечно): валяй, потренируй этими векторами боевых товарищей, а то ты вон какой неугомонный, а они как пьяные мыши – еле с лапки на лапку переползают. Те из парней, кто был поближе, не сомневались, что Гуманоид ответит шуткой на шутку – мол, не проблема. Но этот детдомовский ниндзя серьезно так покачал головой и сказал:

– Лишено смысла. Прежде, чем улучшать имеющуюся систему, надобно понять: имеются ли для того ресурсы?..

Старшина хмыкнул и отошел.

Впрочем, Гуманоид, когда к нему обращались, всегда был готов подсказать или помочь, что выгодно отличало его от других новобранцев, которые и со своими-то обязанностями справиться не могли, что уж говорить о взаимовыручке. Несмотря на это, отношение основной массы новобранцев к Гуманоиду нельзя было назвать доброжелательным. Уж очень этот парень был… не таким, как все. Впрочем, предусмотрительного Командора это не смущало. Как понял его Женя, он просто хотел подстраховаться на тот неизбежный случай, когда срочников нового призыва разместят в казарме с дедушками.

Так и случилось, что по завершении второй недели карантина Командор, посовещавшись с Двухой, самолично подослал безотказного Сомика пригласить Гуманоида на дружеский поздний ужин, откушать закупленных в чипке состоятельным Командором нехитрых местных деликатесов. Гуманоид не отказался.