Урожденный дворянин. Мерило истины

– Если кто из вас, духанчиков, – продолжил Саня, – зомбоящика насмотрелся и думает, что в нынешней армии все по Уставу, что с неуставщиной теперь строго и что прокуроры по первому же вызову в часть мчатся на вертолетах – он сильно ошибается. Неуставщина – она есть и будет. Потому что, – он наставительно ткнул в потолок указательным пальцем, – не будет неуставщины, не будет и нашей российской армии, вот так!.. Не, ну, может быть, в каких-то частях журналисты с проверяющими из прокуратуры и табунятся, – сделал допущение, презрительно скривившись, Гусь, – но в нашей части такого нет. В нашей части, слава богу, все нормалек, все как надо!

Надо заметить, это жизнерадостное известие взрыв радостных восклицаний у новобранцев не вызвало. Напротив, кто-то из них уныло и маловнятно пробормотал что-то вроде: «Охренеть, как весело!»

– Чё ты сказал, урод? – двинулся было к смельчаку, крутанув ремень сильнее, рядовой Мазур, но Гусь остановил его:

– Погоди, погоди, братух, парни еще не секут… Объясняю по порядку! – возвысил он голос. – Вы еще не забыли, духи, что вы здесь говно? Если забыли, напоминаю: вы – говно! Почему? Потому что ни хера не приучены к армейской дисциплине и вообще в службе не шарите. Вас еще полгода надо во все дыры долбить, чтобы вы соображать начали, как следует! А кто этим будет заниматься? Шакалы? То есть… офицерский состав? А оно им надо? Круглый год ходить за вами, гавриками, сопли вам подтирать, день и ночь талдычить одно и то же – это не то, что шакал… нормальный человек не выдержит. Поэтому среди них дураков нет. Все люди разумные и адекватные. Сами живут и другим жить дают – наш комполка других не держит. Говорят, до него, до Сам Самыча нашего, в части еще бывали шакалы идейные… – Гусь пренебрежительно пошевелил пальцами. – Ну, те, которые реально думают за год из салажат конкретных универсальных солдат сварганить. А Сам Самыч, как его сюда поставили, быстро им лыжи смазал. Выжил по одному. Ибо не хрена. Не нужны они здесь. Поэтому и получилось так, что вы, салаги, наша проблема.

– Так, – развивал мысль дальше рядовой Саня Гусев. – Служить вы пока не можете. А служить-то надо! И пахать надо! И что получается? Мы – кто уже шарит, что почем, кто все тяготы и лишения приучен переносить – должны за вас, криворуких дебилов, службу нести? И пахать должны за вас? Так, что ли?

Он вдруг отшагнул в сторону и выцепил за ухо очкастого новобранца Шапкина.

– Так, я спрашиваю, водолаз?! – гаркнул Саня в перекосившееся от испуга и боли лицо Шапкина. – Или нет?

– Нет… – едва слышно выдохнул новобранец.

– То-то, – одобрительно кивнул Гусь и затрещиной отправил Шапкина обратно к его койке. Потом кашлянул и заговорил снова, явно стараясь, чтобы его голос звучал по-командирски внушительно:

– Поэтому перед нами, старослужащими, стоит нелегкая, но почетная задача: как можно скорее вылепить из вас, любителей мамашиных пирожков, более-менее пригодных для защиты Отечества воинов! Как можно скорее, – повторил и тут же задал вопрос подавленно молчащей аудитории: – А как можно скорее?

Новобранцы промолчали. За них ответил писклявый Мазур:

– Один удар в печень заменяет трехчасовую лекцию!

– Во! – снова воздел палец к потолку Гусь. – Коротко и ясно.

Он снова подался в сторону и вытянул к себе того же Шапкина, ухватив его уже за другое ухо.

– Боишься? – осведомился Саня, хотя и без этого было видно, какие именно чувства обуревают новобранца Шапкина – его крупно трясло, пухлые щеки раскраснелись, а линзы очков сильно запотели по краям. – Боишься! – сам с собой согласился Гусь. – А бояться не надо! – провозгласил он, отпуская Шапкина со «взлетки» – уже при помощи пинка.

– Чего бояться-то? Конечно, заниматься теперь с вами будут не только летехи и старшины, а все больше наши славные парни: младший сержант Бурыба…

Давешний мордатый махнул Сане рукой.

– …Младший сержант Кинжагалиев! Ну и другие сержанты и ефрейторы… с кем-то из которых вы уже познакомились, а с кем-то познакомитесь позже…

Соседняя с командоровской койка натужно скрипнула. Шевельнулась громоздящаяся на этой койке немалых размеров туша, полностью укрытая парой одеял и потому напоминавшая сугроб. А потом из недр этого сугроба родился мощный и продолжительный вибрирующий рокот – будто кто-то взял на тромбоне низкую ноту. Деды заржали. Командор отшатнулся, прикрывая ладонью нос.

– Это младший сержант Кинжагалиев передал вам, духанка, привет, – дополнительно пояснил Гусь. – Итак, младшие сержанты с вами будут заниматься. Ну и мы тоже по мере своих сил будем им помогать. Скажу сразу: дрючить будем жестко. По-настоящему жестко – в карантине вы такого и не нюхали…

– Точно – не нюхали, – морщась, очень тихо пробурчал Двуха, до которого к тому времени докатилась волна кинжагалиевского приветствия.

– Жестко, да! – продолжал Саня. – А вы как думали? Думали, в сказку попали? Здесь вам ни хера не ясли. И спрашивать будем с вас еще жестче! Потому что и с нас за вас шакалы спросят. Понятна схема, я надеюсь? Но… что еще хочу сказать…