Урожденный дворянин. Мерило истины

– Я как раз из больницы приехала, – начала она. – Открываю – тишина. А на полу в прихожей такая лужа… Из кухни натекло. Я на кухню – а она там лежит. Ну, как лежит… Она уже в себя приходила, шевелилась. Я ей укол сделала, а до кровати она сама дошла. Я ей почти совсем и не помогала. Говорит, чайник хотела поставить, и вдруг голова закружилась… Так я на учебу не пошла, мало ли что…

Алексей Максимович длинно-длинно выдохнул.

– Да сейчас-то все нормально, пап! – успокаивающе проговорила Света. – Правда, все нормально! Разговаривает, читает. Телевизор вот недавно попросила включить.

– Ладно, – сказал Глазов и, почувствовав зудящее першение где-то в глубине горла, откашлялся, прикрыв трубку ладонью. – Так что с ее анализами? Ты результаты ведь забрала?

– Забрала, ага…

– Ну?

– Не так чтобы уж очень отлично… – голос Светы звучал теперь… как-то очень по-взрослому. Таким тоном родители доносят до подросших детей нерадостную какую-нибудь новость. – В общем, опухоль меньше не стала. Даже увеличилась… Но немного! Давление на мозг, значит, тоже сильнее… немного.

– А кровь? – глухо спросил майор.

– Ухудшений нет, – быстро проговорила Света. – Все на том же уровне.

– Так ведь и улучшений нет?

– Так ведь и ухудшений нет, пап!

– Ладно… – Алексей Максимович с силой потер свободной рукой глаза. – Ухудшений хоть нет. Ты в институт, надо думать, не пойдешь уже?

– Да какой институт, третья пара заканчивается… Пап! – позвала майора дочь чуть посветлевшим голосом. – А ты в дом ездил сегодня?

– Нет, доча, не успел сегодня. Дела тут… по службе…

– Скорее бы первый этаж закончили, – со вздохом произнесла Света.

Они еще немного поговорили. Отключившись, Глазов немедленно закурил и пару минут, ожесточенно, со свистом, затягиваясь, бездумно смотрел в окно. День был тусклый-тусклый, и заоконный пейзаж воспринимался совершенно безжизненной затертой картинкой на старомодных фотообоях, поклеенных десяток лет назад.

Резкий звонок рабочего телефона вывел Алексея Максимовича из оцепенения. Звонил капитан Арбатов:

– Товарищ майор, разрешите обратиться?

– Так?

– Приходит в себя наш парашютист. Здоровый такой парнина; я думал, он еще долго не очухается.

– Понял, скоро буду.

– И еще, товарищ майор, – добавил, сильно приглушив голос Арбатов. – Киврин у меня в санчасти. Тоже рвется к парашютисту. Я его не пропустить не могу, сами понимаете.

– Понимаю. Правильно, что рвется. Должность у него такая.

Глазов закрыл ноутбук и вышел из кабинета, заперев за собой дверь. Усилием воли переключив себя в «рабочий режим», он с тайным удовлетворением почувствовал, как привычные тягостные мысли ушли на второй план, уступая место давно не ощущаемой боевой бодрости.

«Ну что, Вася-Олег Иванов-Трегрей, – подумал майор, – непростой ты парень, но и тебя мы обломаем. Никуда не денешься…»

* * *

Единственная палата санчасти была оборудована шестью койками, из которых заняты были только две – у окна. На одной возлежал, закинув ногу на ногу, пялясь в потолок и энергично болтая ступней в такт музыке, слышной только ему, розовощекий паренек в майке и трусах. Никаких признаков травм или недомоганий у паренька не наблюдалось. На второй койке помещался укрытый одеялом до подбородка Александр Вениаминович Каверин. Голова Александра Вениаминовича была окутана глухим коконом бинтов, оставлявшим открытым распухшее и посиневшее лицо.

Когда в палату вошел Алексей Максимович, Командор медленно повернул к нему утяжеленную коконом голову и страдальчески пошлепал лиловыми, как у негра, губами. Розовощекий же на соседней койке на появление майора Глазова не отреагировал.

– Здравия желаю, бойцы! – громко отчеканил майор.

Командор чуть пошевелился, давая понять, что не в силах подняться и выполнить воинское приветствие. Розовощекий паренек продолжал, созерцая потолок, полосовать ступней насыщенный запахами хлорки и лекарств воздух. Алексей Максимович подошел к его койке и толкнул носком ботинка ножку кровати. Паренек лениво повернулся, увидел над собой майора, шустро вскочил на ноги, вырвав из ушей пуговки наушников.

– Ходячий? – осведомился Глазов.

– Хо… ходячий, товарищ майор, – подтвердил розовощекий.

– Вот и ходи отсюда.

Паренек вылетел из палаты, в спешке позабыв обуться в шлепанцы. А Глазов присел боком на койку Командора.

– Майор Алексей Максимович Глазов, военная контрразведка, – представился майор, – на тот случай, если вы, рядовой Каверин, обо мне еще не слышали… По распоряжению Управления ФСБ Уральского военного округа курирую воинскую часть № 62229, где вы, рядовой Каверин, в данный момент проходите срочную службу.

– Здравия желаю, – прошамкал лиловыми губами Командор. – Мне телефон не дают! – тут же пожаловался он. – Мне нужен телефон! Товарищ майор, вы же понимаете, что ни с какой кровати я не падал! Тут ко мне до вас сам комроты заходил – Кирин…

– Киврин Анатолий Павлович, – поправил Глазов. – Непосредственных командиров нужно знать, Каверин. Кстати, майор Киврин – заместитель комполка по воспитательной работе.