Усадьба «Розель»

Блондинка подняла взъерошенную голову и поглядела на нее возмущенно. Глаза ее были опухшие и красные, и, скорее всего, она плакала за сегодняшний день уже не впервые.

– Откуда ты здесь взялась? Отстань!

– Маша, если тебе плохо, скажи, я позову врача, – стараясь говорить спокойно, обратилась к ней Мила.

– Мне хорошо. Уходи.

Журналистка присела на стоявший у ее постели стул.

– Не уйду. А то опять потеряешь сознание, кто тебя знает…

– Где Виктор? – чуть успокоившись, та, наконец, села.

– Пошел к твоему лечащему врачу. Рассказывай, что случилось.

–Это не твое дело! – пробурчала девушка.

Однако, подумав, шмыгнула носом и все же заговорила.

– Просто мне страшно. Это меня Бог наказывает. Я такое сделала, что… Лучше тебе не знать. И вообще никому. Это страшно.

–Да что ты такого могла сделать? – Мила невольно улыбнулась.

Ее суеверные слова о Боге звучали так по-детски, что теперь журналистка видела перед собой не избалованную нахалку, а напуганную девочку, нуждающуюся в поддержке.

Ну попала девчонка в какую-нибудь историю. И ей кажется, что все, жизнь окончена. Все в юности через это проходят.

– Не человека же ты убила. Иначе не сидела бы тут. А все остальное чепуха.

Голубые глаза Маши стали такими напуганными, что Мила невольно поежилась. Та попыталась заправить за ухо светлую прядь, но ничего не вышло.

– Вот именно что я убила человека, – вдруг отчеканила блондинка каждое слово. – Но об этом никто не знает. Ты никому не скажешь – я вижу. Ты нормальная.

Маша помолчала, наблюдая за реакцией журналистки, и, видя, как недоверчиво глядит на нее посетительница, продолжила:

– Это был бездомный. Какой-то парень, очень худой, жалкого вида. Мы устроили вечеринку, напились, увидели его с балкона, позвали, обещая дать еды. А сами стали над ним насмехаться, заставлять пить, хотя он пытался вырваться, просил отпустить его, говорил, что ему нельзя алкоголь. Мы вливали ему в горло виски и другие крепкие напитки, шутили, как ему повезло, и что он такого нигде больше не попробует, заставляли нюхать кокс. Потом ему стало плохо, и он упал. Но никто не обратил внимания. Только утром поняли, что он умер. Мы испугались, вытащили тело во двор, чтобы все думали, будто он там и лежал, вызвали скорую. Врачи что-то выясняли, куда-то звонили. Установили его личность и сказали, что у него была такая же болезнь, как у меня – порок сердца. И его сердце не выдержало огромной дозы алкоголя и наркотиков. Они думали, что это он сам так накачался.

Пораженная Мила молчала, пытаясь осмыслить услышанное и найти какие-то слова для ответа. «Это не ты его убила… Точнее, не лично ты… Вы же не знали, что он болен… », – в голову лезла лишь подобная чушь. Да уж, Машенька, ты и твои друзья–чудовища.

А Маша глядела на нее во все глаза, глядела с надеждой. Словно грешница перед священником на исповеди, ожидающая отпущения грехов.

– А за что тебя Виктор ударил? – вместо утешения спросила Мила.

Блондинка состроила гримасу, красноречиво демонстрирующую, какой бестолковой она считает свою собеседницу.

– Услышал от меня запах вина и стал читать нотации, а я сказала, что если ему нравится роль альфа-самца, пусть командует теми, кто его ублажает – Элиной, тобой..

В этот момент вернулся Юрьянс-младший, поэтому ничего ответить Мила не успела. Мужчина властно взял ее за локоть и грубо потянул к выходу.

– Зачем ты к ней вошла? Поехали.

В коридоре она вырвалась.

– Да что ты меня тащишь, как собачонку, – возмутилась девушка. – С женой своей так обращайся!

Виктор проигнорировал ее выпад. Он словно и не слышал ее. Быстро шел к выходу, так что она едва поспевала следом. В каждом движении мужчины чувствовалась какая-то нервозность.

– Поехали куда-нибудь в город? – неожиданно повернувшись, от чего она больно ударилась носом об его плечо, предложил он.

– Зачем? – глупо хлопая ресницами, спросила Мила. – Я не хочу. Расскажи лучше, что с Машей? Что сказал врач?

Виктор полминуты глядел на нее насмешливо, потом хмыкнул, и произнес тоном человека, делающего одолжение:

– Врач сказал, что Маше нужна операция.

– Да? Все очень серьезно? А она сама в курсе?

Ответом Юрьянс-младший ее не удостоил. Сел за руль, потянулся к ключу зажигания, а потом, передумав, вдруг повернулся к своей спутнице, взял растерявшуюся от такого натиска девушку рукой за затылок, притянул к себе и стал жарко целовать. Она с готовностью отвечала, вкладывая в этот поцелуй всю злость на Олега. Почему-то была уверена, что тот их поцелуй не будет единственным. Запустив руку в ее волосы, он путался в них. Дыхание в шею, пальцы в волосах, ласковые касания… Когда спустя почти минуту он оторвался от ее губ, то невозмутимо промолвил:

– Это чтоб твой Лалин не зря ревновал. Кстати, а почему ты сказала, что кроме него у тебя никого не было?

Мила поняла, что их ссору слышали все. А Виктор добавил, не дожидаясь ответа:

– А я, что, не считаюсь?

Видя ее оторопелый взгляд, тихо засмеялся и мягко постучал ей пальцем по лбу.

– Вот тут-то уже все случилось.