Ушаков

Безопасство, правильность и скорость! Сие задача для каждого артиллериста. А для корабля главным стало количество пушек. От сего корабли стали грузнеть. Орудие большого размера становилось на нижних деках, и таковых деков стало на самых мощных три. Всей артиллерии корабли могли и не выдержать, откат колебал их, кренил, а посему крепость флортимберсов и толщина обшивки увеличились. Корабль стал больше, его осадка — глубже. Команда в каждом выросла, стала не менее 800 человек. Ежели раньше каждый корабль действовал сам за себя, то теперь надо было поддерживать друг друга, соединяя их усилия в эскадре.

Эволюция эскадр представляется весьма важными умением. Но для эволюции с 20, 30 и 50 кораблями нужны правила. Военный флот должен быть всегда готов не только дать отпор неприятелю, но и разгромить его. И его уход в море и возвращение должны производиться в строе ордера баталии. С тех пор как галеры стали меньше играть роль свою в открытом море, почти вся артиллерия военного корабля стала бортовой. Значит, корабль тем самым должен поворачиваться лагом к неприятелю. Кроме того, борт корабля не должен закрываться другим кораблем своего флота. — Иван Логинович поднял вверх палец и сделал паузу.

— Только одно построение может удовлетворить всем этим условиям, а это именно есть кильватерная колонна. Эта колонна есть единственное построение для боевой диспозиции и служит основой для морской тактики.

Он же торжественно, как дьякон в церкви, затянул:

— Ваш бог — линия! Ли-ни-я! Ли-ния киль-ватер-ная — вот бог морского командира. Дабы этот строй, представляющий длинную линию орудий, не мог быть расстроен или порван в каком-нибудь более слабом месте, есть необходимость иметь в этой колонне только суда с одинаково сильным бортовым огнем. То есть суда высших и одного и того же рангов. А каковы они? То только линейные корабли, из которых и должен состоять строй баталии. Назначение фрегатов и прочих иное. Итак, посмотрим, каковы были линии в славных битвах известных флотоводцев. Кутузов подался ближе к схемам и заводил указкой по линиям, в которые выстраивались боевые корабли. Непреложный закон морского боя, утвердившийся во всех флотах, прочно укладывался в головы будущих капитанов и вершителей тактики морских баталий...

Встреча на всю жизнь

Вот оно — море! С его крепким, вырывающим из рук парус, ветром, с серовато-бирюзовым покрывалом, нашивками белых гребешков, с приводящим в восторг простором.

Нет, не зря он рвался в морское дело, не зря бредил во сне, подставляя лицо порывистым шквалам, не зря избрал смыслом — служение морскому флоту. И до этого первого выхода в Финский залив Федор бывал в Кронштадте, проходил тут корабельную практику, учился взбегать по вантам стоящей у прикола яхты, изучал «внутренности» и «наружности» кораблей, выполнял команды по управлению парусами, учился заряжать пушку и стрелять ядром и картечью. Но этот выход на новом линейном корабле, по местам победных боев петровского флота преобразил и захватил юношу. Все ладилось у него, все получалось быстро и точно, словно бывал он в таком походе не единожды. Тогда же с ним произошло что-то необычное. Какая-то неведомая сила наполнила его, в голове прояснилось и просветлело, виделось отчетливо и далеко, терпкость солоноватого воздуха, что входила внутрь, наполняла грудь, дышалось глубоко и беспрепятственно. Может быть, тогда море и сделало его своим избранником, ибо многие годы после этого не ведал он усталости от изнуряющих и расшатывающих корабли и людей дальних переходов, не разрывала, не выворачивала его нутро качка, не отравила его заплесневелая вода и вонючая солонина, не победил в открытом бою на морских волнах враг. Избранник моря не ведал тогда этого, отправившись в первое свое плавание на корабле «Евстафий» из Кронштадта к Гогланду. В первой половине дня пройти далеко вперед не удалось — дул крепкий противный ветер. Капитан Степан Мартынов искал выгодный галс, заставляя матросов по нескольку раз карабкаться вверх по реям.

— Опять мордавинд сегодня загоняет, — мимоходом бросил боцман, когда Федор дублировал очередную команду капитана. Непочтительность к старшему не понравилась. «Негоже так про капитана».

— Мутит, господин гардемарин? — покровительственно спросил ловивший каждое слово капитана боцман. Федор помотал головой.

— Да вы не бойтесь, траваните, и все будет ладно, — продолжал боцман.

— Ну что ты пристал? — начал сердиться Ушаков. — Не мутит меня.

— Вы не думайте, что то стыдно для моряка, — не обращал внимания на раздражение Федора боцман. — Вон все делают.