Ущипни меня. Сказка на ночь

Если быть честным, то я сам до конца не понимал, как мне это удаётся. Я не обучался никаким приёмам внушения, не приукрашивал и не искажал фактов, да и вообще не особенно настаивал на приобретении недвижимости именно у нашей компании. Советы я давал всегда искренние и никогда не цеплялся за покупателей. Чаще именно они перезванивали мне, а вовсе не я им. Во внешности моей тоже не было ничего очаровательного, напротив, я смотрелся, что уж там говорить, не очень презентабельно. Высокий и при этом худощавый – я с трудом мог подобрать хорошо сидящий костюм: в основном пиджак либо висел на мне в районе груди, либо был мал по рукавам. Из-за близорукости, достигшей в студенческие годы шести с половиной диоптрий, я не выходил из дома без очков с толстыми стёклами, и, вдобавок ко всему, частенько не успевал вовремя подстричься. Немного сутулящийся, нескладный очкарик с растрёпанной отросшей шевелюрой – вот кого я видел перед собой, когда в конце трудового дня подходил к большому зеркалу в прихожей. Впрочем, взгляд у меня всегда был открытый и добрый, даже если я устал как собака.

Положив ключи от машины на полку, я разулся и направился на кухню, чтобы перед сном немного почаёвничать в одиночестве. Пока шумел чайник, я снял рубашку, закинул её на быструю стирку и, опустившись на табурет, меланхолично задумался. Что-то этим вечером шло не так, как всегда, я ощущал себя каким-то другим. Обычно, приходя после работы домой, я включал телевизор и смотрел новости или ещё какую-нибудь передачу, полностью поглощённый сюжетом. Сегодня же делать этого мне категорически не хотелось.

Сидя за столом, я снова изучал свои руки – сейчас они были ничем не примечательными и полностью неподвижными, но их странное поведение во сне по-прежнему не выходило из моей головы. Да и вообще я до сих пор досконально помнил про свои ночные приключения, и это добавляло какой-то новой, неописуемой эйфории к моим привычным однообразным эмоциям. Реальный мир с его ежедневными проблемами теперь казался мне менее интересным, чем то, что я ощущал внутри. Меня тянуло помечтать, повоображать, нарисовать перед своим взором что-нибудь приятное. Чай остывал, а я с каждой секундой уходил всё глубже и глубже в себя, погружаясь в несвойственное для меня оцепенение.

Из омута грёз меня нахально вытащил за уши неожиданный звонок в дверь. Вздрогнув, я вынырнул из забытья и, любопытствуя, кто бы мог нагрянуть ко мне в столь поздний час, пошёл открывать.

– Максимчик, наконец-то ты приехал!!! – Танечка прямо с порога кинулась ко мне на шею, не выпуская своих покупок из рук. В левой она держала коробку с тортом, а в правой – бутылку шампанского, которой по неосторожности чуть было меня не прибила. – Я тебя уже час жду во дворе!

– Да? – мне чудом удалось увернуться от удара стеклом по виску. – Прости, милая, не заметил тебя. А почему ты мне не позвонила перед выездом?

– Хотела сделать сюрприз! Я не знала, что ты так поздно возвращаешься, – она с нескрываемым обожанием смотрела на мой обнажённый торс.

– Сегодня навалилось много дел. Давай-ка, солнышко, проходи. Ты не замёрзла? Как раз пью чай, сейчас быстро согреемся. Только шампанское, если ты не против, оставим на потом. Я немного устал и хотел бы лечь отдыхать.

– Так рано? – присев ко мне на колени, девушка отхлебнула из моей кружки. – Ой, какой холодный!

– Завтра планировал приехать на работу вовремя, – подливая ей горячей воды, оправдался я. – У нас в отделе небольшая напряжёнка…

– А у меня всё хорошо, – радостно перебила Танечка. – Коршун, ой, то есть Александр Константинович меня не оштрафовал. Твоё предсказание сбылось!

– Здорово, – я улыбнулся, нарезая на кусочки торт. – Угощайся.

– А ты?

– Я покушал недавно, – сходу сочинил я, облизывая палец, испачканный в креме. – С утра попробую.

Пока она с аппетитом лопала угощение, прихлёбывая его чаем из той самой большой кружки с сердечками, я искоса любовался ей. Такой жизнерадостной, всегда бодрой, активной. Её округлая грудь, выглядывающая из белой блузки, с высокой амплитудой поднималась вверх на каждом вдохе, заметно натягивая на себе ткань. Я невольно удивился про себя: и как только эти крохотные пуговки на её кофточке выдерживали давление настолько сочного бюста. Впрочем, это было единственное, что меня в тот момент волновало относительно её форм. Я внезапно понял, что на сей раз не испытывал ни грамма сексуального влечения, не хотел как обычно поскорее затащить Танечку в кровать и освободить её от этой тугой одежды. В который раз я удивился своему до неузнаваемости изменённому состоянию сознания. Отторжения я, разумеется, тоже не чувствовал. Мне нравилось смотреть на неё, ощущать её попку, ёрзающую на своих коленях, но на этом, пожалуй, всё.

А может быть, я просто устал на работе…