Ушебти

Райзман на миг растерялся, но потом нашёлся и ответил, зачем-то указывая на солнечные батареи:

– Он вкушает лучи, которые щедро разбрасывает податель жизни Амон-Ра!

– Удобно… – равнодушно кивнул жрец и больше к этому вопросу не возвращался. Очевидно, это чудо вполне вписывалось в его картину миросозерцания, оно было естественным и объяснимым.

Вэ-Вэ разглядывал Нил, и река не нравилась ему. Она не шла ни в какое сравнение с Волгой. Нет, Нил был рекой широкой и полноводной, но вода выглядела грязноватой, была мутной и ощутимо попахивала тиной. Берега были заболочены, заросли стеблями папируса высотой в два человеческих роста и другими водяными растениями, названий которых майор не знал. Песчаных пляжей и просто уютных берегов, на которых можно было поваляться и пожарить шашлык, не было в принципе. Ветерок, дующий вдоль реки, относил насекомых, но стоило ему стихнуть, как на людей набрасывались тучи жужжащей гадости.

Вдоль берегов преобладали красный, бордовый и коричневый цвета, зелени было на удивление мало.

Однажды барка шла вдоль густых зарослей, в которых вдруг началось топтание и шевеление. Что-то тяжёлое взбаламучивало ил, ревело, ломало стебли папируса и нагоняло волну. Астенну нахмурился и привстал.

– Кто там? – спросил Вэ-Вэ.

– Что-то не поделили гиппопотамы, и это плохо. Если эти тупые и полуслепые твари примут нашу барку за своего сородича, нам конец. Утопят и не заметят.

– А если позвать Хапи? – встревожился Райзман.

– Я же не бог… – пожал плечами Астенну. – Пока дозовусь, нас разнесут в клочья, да я и не уверен, что он мне ответит.

– Ладно, на этого Костю Сапрыкина у меня, пожалуй, найдутся методы, – непонятно сказал Вэ-Вэ и достал из своего вещмешка чёрный шар размером с кулак, поросший короткими шипами.

– Уши заткните, – посоветовал он, что-то сделал с шаром, размахнулся и метнул его в заросли папируса. Полыхнуло ослепительным светом, грохнуло, над кустами взлетел клуб белого дыма, послышалось обиженное свиное хрюканье и треск подминаемого папируса.

– Бегемотина вкусная, – облизнулся Астенну. – Спустим лодку, вдруг да хоть одного убило?

– Этим не убьёшь, только напугаешь, – покачал головой Вэ-Вэ.

– Всё равно хорошее заклятие! – одобрил жрец. – Как называется?

– Светошумовая граната «Заря-2» – усмехнулся майор.

– Не слыхал… Научишь меня?

Вэ-Вэ растерялся, но его спас Райзман.

– Это предметная магия, – объяснил он. – Такие взрывательные плоды у вас не растут, и потом, их нужно особым образом зачаровывать.

– Воистину, в каждой земле свои чудеса! – скорчил забавную обезьянью рожу Астенну. – Ну ладно, делать нечего.

* * *

Каждый вечер барка причаливала к пристани какого-нибудь селения, где Астенну с величайшим почётом встречала процессия жрецов. Пассажиров вели ночевать в храм или в особый дом, который Вэ-Вэ определил как подобие гостиницы. В храме было комфортнее и безопаснее. Единственное неудобство заключалось в том, что нужно было участвовать в обрядах в честь Амона, а их проводили с первыми лучами солнца. За зевок на богослужении могли и побить. Приходилось досыпать днём на барке.

Однажды вечером в гостинице Вэ-Вэ пожаловался на скуку.

– Что ж, если госпожа не может возрадовать сердца своих мужчин, – осклабился Астенну, – я приведу храмовых танцовщиц.

Ирина возмущённо хмыкнула и дождавшись, когда жрец уйдёт, сказала по-русски:

– Имейте в виду, что в Египте урогенитальные заболевания чрезвычайно распространены и в наши дни, а что было в древности, я и подумать боюсь. Египтяне, кажется, до сих пор считают, что месячные бывают и у мужчин, поскольку кровь в моче у каждого второго. Так что вот вам, а я пошла спать.

Она вынула из санитарной сумки два флакончика мирамистина и протянула мужчинам, лица которых заметно вытянулись.