Уши не трогать!

– Вам… – Он реально задохнулся, лицо из просто красного стало багряным. В глазах вспыхнул ужас. – Вам… не понравилось?

– Зайчик, – по-прежнему ласково, по-прежнему спокойно, – просвети, пожалуйста. Мне очень, очень-очень интересно.

Блондин замялся, отвернулся, потоптался на месте, но все-таки ответил:

– Ракашша.

Хм… Что такое ракашша – уже в курсе. Ела. Милый фрукт, внешне похож на яблоко, внутри, как переспелый манго, только без косточки. Полость у него в сердцевинке.

– И… – подтолкнула я.

– Я на них тренировался, – пробормотал сероглазый.

Картину «Вариэль учится целоваться» представила в мельчайших деталях, даже запах манго ощутила. Вот он – молоденький, хрупкий, с юношескими прыщичками, стоит, закрыв глазки, осторожно просовывает язык в полую сердцевинку и начинает… Черт!

Чтобы не заржать, прикусила губу. Перестаралась – во рту привкус крови. Только легче не стало, даже наоборот.

– Про ракашшу никому не рассказывай. – Сохранить серьезное лицо сложней, чем разгрузить вагон кирпичей. – Никогда. Даже под пытками.

Сероглазый выдохнул и резко побледнел, а я продолжила:

– Если кто-то спросит – криво ухмыляешься и изображаешь надменный взгляд. Понял?

– Так вы… так вам… вам не понравилось? – В голосе длинноухого прозвучала паника.

– Понравилось. Очень.

Я присела в неумелом реверансе, послала юноше ослепительную улыбку и поспешила прочь. Губы кусала до тех пор, пока не оказалась в своей спальне, и уже там, впечатав лицо в подушку, расхохоталась.

Вот идиот!

А сама-то, сама! Черт, навоображала не пойми чего! Зайчик – не зайчик. Ага, как же!

Зато одно ясно наверняка: на свидание с Орисом не пойду – побегу! После такой развлекухи очень хочется на нормального мужика посмотреть. Залечить, так сказать, моральную травму.

Глава 12

Каким образом эльфы определяют время, я так и не поняла. Часов или какой-нибудь магической зверушки, способной каркнуть в положенный момент, в доме герцогини не было. Лично я могу догадаться о наступлении полудня: еще со школы помню – в полдень солнце четко над макушкой. А полночь – это когда?

Намотав несколько десятков кругов по спальне, выудила из шкафа плащ. Тот самый, который экспроприировала у Вариэля, когда мы из штаб-квартиры ордена драпали. Облачилась, накинула капюшон – незачем пугать Ориса раньше времени. Проверила наличие маскировочного перстня – эх, ну почему он только лицо меняет? Если бы иллюзия и на волосы распространялась, позориться не пришлось бы.

Выглянула в окно. Луна, как располовиненная тарелочка, висит высоко, серебрит крыши и мощеные улицы.

Черт. Это полночь? Или еще нет?

Совершив очередной круг почета, хлопнула в ладоши, гася свет. Выждала для приличия и только после этого осторожно выглянула за дверь. Коридор мгновенно озарился тусклым синеватым свечением – «датчики движения», чтоб им пусто было. Хорошо, что после условного отбоя светильники горят не так ярко…

Я мысленно перекрестилась и выскользнула из спальни.

По коридорам особняка двигалась бесшумной тенью. И хотя ничего противозаконного не совершала, по спине бежал холодок, а душа норовила сползти в пуанты. Хорошо, маршрут знакомый – черный ход расположен рядом с экспериментальной комнатой, именно через него к выгребной яме ходим – иначе заблудилась бы со страху.

Все-таки я дура. Умная бы не пошла. Или хотя бы записку на случай форс-мажора оставила. А я… Черт!

Осторожно отодвинула засов и, перекрестившись еще разок, шагнула навстречу ночной тьме.

– Лёля? – прошептали рядом.

Вздрогнула от неожиданности, пискнула:

– Орис, это ты?

А вот ответа не услышала…

Очнулась на знакомой кровати с черным покрывалом. Той самой, которая увеличивает риск заболеть агорафобией.

Комната тоже знакома, в тусклом свете настенных бра она еще больше напоминает склеп. Даже мурашки по спине побежали и волосы на затылке вздыбились.

А вот поза относительно новая, по крайней мере, для меня.

Лежу звездой, руки-ноги привязаны к столбикам кровати. Неудобно до жути.

– Проснулась? – Сердитый голос заставил вздрогнуть.

Повертела головой, но Ориса заметила лишь после того, как подошел вплотную к необъятному ложу.

Хм… И почему это у нас глаза как две щелочки, а из ноздрей того и гляди пар повалит? Вообще-то в данной ситуации злиться полагается мне.

– Что ты с собой сделала? – прорычал граф.

Я вопросительно приподняла бровь.

– Волосы!

Ой, ну зачем же так орать? Вот если бы я под «ноль» постриглась…

– Лёля, я жду. – Громкость он понизил, но интонации остались прежними.

– Извините, граф, – я невинно похлопала ресницами, – но вы меня с кем-то спутали. Я – Ольга, невеста герцога Аргара. И герцог утверждает, что моя прическа великолепна.

Пауза. Долгая и неприятная. Только мне пофиг. Я сама звереть начала.

– Лёля, перестань. Мы оба знаем, что это ты.

Мысленно усмехнулась, сказала холодно:

– Развяжи меня.

– И не подумаю, – отозвался синеглазый.

Хм… а что ему, собственно, не нравится? Он – синеглазый, я – синеволосая. Отличное сочетание, идеальная пара. Разве нет?

– Орис, ты действительно дебил? Или только притворяешься?