Уши не трогать!

Снова молчание, от которого хочется грубо заржать. Никогда не думала, что сидеть в засаде так сложно.

– Или… Или кто-то растил ее специально для меня? Как эльфийку? По твоему приказу?

Седой сперва зарычал, а уж после ответил:

– Орис! Ты самовлюбленный болван!

– Откуда она? – после новой паузы упавшим голосом спросил Орис.

М-да… от алкоголя ушастик просто сказочно тормозит.

– Из будущего.

Тон Шердома не понравился. Его ответ прозвучал слишком спокойно. На секунду мной завладела мысль – эльфы не играют, они действительно не в курсе, что их разговор слушают.

– Нет, семь бутылок вина – действительно многовато. Даже для закаленного тела графа Дарралиэля, – задумчиво пробормотал синеглазый зараза. – Прости, друг, мне послышалось…

– Тебе не послышалось, Орис. Лёля из будущего.

– Но переходы во времени запрещены, – осторожно сказал граф. И после очередной, невероятно раздражающей паузы потрясенно выдохнул: – Как?

– Она появилась в спальне Георгануса семь дней назад. Догадываешься, кого она замещала при переходе?

– Но это… это невозможно! Лёля – самка человека, а он… Проклятый бог!

– Ты не почувствовал в ней человека, но не обратил на это внимания. Слишком озадачился ее повадками, верно?

– Да. – Кажется, Орис пытается изобразить шок.

– А ведь Лёля не совсем человек. Хотя сам не понимаю, как такое могло случиться, – признался маг. – Обряд перехода инициировал потомок Георгануса. Он поделился с самкой собственной кровью. Влил немного. Ровно столько, чтобы она могла заместить короля в момент обряда. После перехода ее организм должен был вернуться в прежнее состояние, отторгнуть чужую кровь. Но этого почему-то не произошло.

– Поэтому ты согласился забрать… свой подарок? Я надеялся, что поймешь мою задумку. Не примешь Лёлю.

– Орис, ты меня поражаешь, – задумчиво протянул седоволосый.

– Что опять?

– Разве не видел? Если бы я не забрал Лёлю, она бы тебе глаза выцарапала.

Хм… я что-то пропустила? О чем речь? Неужели Орис испугался, будто маг меня как подопытную лягушку использует? Черт, а ведь такое вполне возможно. Превращение человека в эльфа – штука определенно занятная.

– Так значит ты…

– Верну. Конечно, верну. – В интонациях Шердома появилась насмешка. – А тебе не интересно, почему в будущем такие странные самки?

– Проклятый бог! Очень интересно! Неописуемо! И я обязательно спрошу, но после того, как Лёля снова будет рядом.

– Орис, ты неисправим.

– Почему? Я же признал, что возжелал самку человека! Вопреки традициям, вопреки собственным взглядам и идеалам! Проклятый бог, да я влюбился в нее! Я – граф Орис Фактимус, открыто говорю о том, что влюбился в самку человека! И после этого называешь меня неисправимым?

– Я полжизни ждал этого признания, – усмехнулся маг. – Но… оно не принесло должного удовольствия.

– Да плевать мне на твои ощущения! Ты выиграл спор, ты доказал, что невозможное возможно. Ты расшатал краеугольный камень моих принципов. Что еще?

Ого! Сколько злости. Мне даже чуть страшно за седоволосого стало.

– Орис, боюсь, твоя глупость – ничто в сравнении с моей.

И опять эта чертова пауза. Они там что, целуются между делом?

– Я недооценил девчонку, – вздохнул маг. – Не понял, как сильно Лёля может повлиять на наш мир. Не кричи, но, по уму, ее действительно нужно было убить.

– Убить? – выпалил граф.

– Да. Она приговорена к смерти, – нехотя признался Шером. – Потому что в тот день… первой в спальню Георгануса явилась королева.

– Проклятый бог!

– Да, и он тоже. Орис, поклянись, что спрячешь Лёлю. Ее не должны видеть. Но главное – она не должна изменить естественный ход истории.

Поздно, ребята, поздно… Увы.

Шердом будто мысли прочитал, сказал с грустью:

– Содеянного не исправить. Но новых ошибок допускать нельзя. Иначе явится Арх, и даже Творец не спасет нас от гибели.

– Шердом, объясни. Он может явиться потому, что Лёля смертная, так? – Мне чудится или голос неустрашимого, надменного Ориса наполнился страхом?

– Нет, не так. Что ты знаешь об Архе, Орис?

Показалось, даже отсюда чувствую страх синеглазого эльфа. Паранойя?

– По легенде, в самом начале времен наш народ отрекся от этого бога и проклял его. С тех пор он не имеет власти над нами. Мы не знаем бога смерти, поэтому бессмертны. Прежде, когда его имя помнили многие, он мог забирать хотя бы погибших. Теперь лишен и этого. Проклятый бог до сих пор следит за нами в надежде, что вспомним и позовем.

– Над людьми он тоже не властен, – задумчиво продолжил маг, – потому что у скота богов нет. А твоя драгоценная Лёля… попросту не знает его имени. Да и с чего ты решил, будто она смертна?

– Ничего не понимаю.

– Конечно, ведь наша память избирательна. Мы запоминаем лишь то, что касается нас напрямую.

– Шердом, ты же знаешь… Не выношу, когда начинаешь говорить фразами из магических трактатов.