Уши не трогать!

– В детстве Шердом был влюблен в тебя?

Черт! Оказывается, мгновенный румянец – родовая фишка семейства Аргар. Просто Ванессу куда сложней вывести, чем зайчика.

– У тебя даже уши покраснели, – доверительно сообщила я.

Ох, как она рыкнула, как рыкнула! Хорошо, я успела бутылку игристого подхватить и потянуться к опустевшему бокалу герцогини – только это ее и смягчило.

– И в юности, – после недолгого молчания призналась блондинка. – Мы даже пожениться хотели, но… Сперва он карьеру строил, а я обижалась. Потом я решила его наказать и на предложение руки и сердца ответила, что еще не нагулялась. Ну а он…

– Вы две тысячи лет друг другу мозг высасывали? – громким шепотом поинтересовалась я.

Каргуля фыркнула и отвернулась. Точно блондинка. Натуральная!

– Ванесса, но это же совсем-совсем глупо…

– Тема закрыта! – Слова прозвучали неожиданно зло.

Ну ладно. Напьешься – сама расскажешь. Во всех подробностях.

– Итак, Орис Фактимус! – провозгласила каргуля. Серьезная, как водитель танка. – Он влюбился. Впервые в жизни. Поэтому не знает, как себя вести. К тому же разрывается между долгом, своими чувствами и твоей… истинной природой. Как понимаю, теперь он в курсе твоей мутации, так что…

– Ванесса, погоди.

– Что не так? – Каргуля состроила недовольную мордашку. А мне на мгновение представилось, как с такой же мордашкой она говорит «нет!» припавшему на одно колено Шердому и отводит руку с бархатной коробочкой, даже не взглянув на кольцо с неимоверно крупным бриллиантом. Маг сокрушенно опускает голову и не может подняться, потому что колени ослабли, а в сердце вонзилась тысяча игл. – Ольга, не молчи!

Я вздрогнула. Тряхнула головой, прогоняя наваждение.

– Орис не знает, что я эльфийка.

– То есть? Он разве не трогал твои ушки? – Удивление каргули было искренним и очень сильным.

– Только мочку, – нехотя призналась я. – До кончиков не добрался. Иначе я бы не только Шердома выдала…

– Та-ак… значит, фактор неожиданности по-прежнему с нами.

Настала моя очередь заламывать бровь. Судя по умильной усмешке герцогини, мне этот жест не удался.

– Ольга, давай рассуждать логически.

Давай, кто ж против!

– Орис уверен, что ты самка человека, так?

Я кивнула, а каргуля продолжила:

– При этом он ненавидит людей и чтит традиции, согласно которым связь с человеком позорна. Орис самолично отправлял на смерть тех, кто посмел переступить грань. После такого, естественно, не посмеет заявить во всеуслышание о чувствах к тебе. Следовательно, он стремится поймать тебя и спрятать.

– А это значит, – подхватила я, – он сделает все, чтобы меня не поймал кто-нибудь другой. Значит, он не станет рассказывать о своих подозрениях, потому что обыск в твоем особняке обязательно приведет к допросу и разоблачению. Да и Шердом проболтаться может, настроение-то у него после камеры не ахти.

– Верно.

– Но при чем тут «фактор неожиданности»?

Юная блондинка криво улыбнулась, хлебнула игристого. Я не удержалась – тоже хлебнула, из горла.

– Ну как же. Ты ведь по-прежнему хочешь мстить! Представляешь, как он удивится, – мечтательно протянула герцогиня, – когда увидит тебя с настоящими ушками!

Черт. Понять и поддержать это стремление может только блондинка. Спасибо, каргуля. Люблю тебя. Очень-очень. Вот только…

– Блин…

– Что такое? – тут же насторожилась подруга.

– А что, если его удар хватит? Все-таки не мальчик уже.

Несколько секунд меня мерили равнодушным взглядом, после прошипели:

– На что ты намекаешь?

Ой. Я и забыла, что они с каргулей ровесники!

– Вино будешь? – попыталась отмазаться я.

Ванесса выхватила бутылку и клацнула зубами. Намек понят.

– И все-таки… Шердом постарел потому, что пошел на сделку с Архом. Ты – от скуки. А Орис? Почему он до сих пор как огурчик?

– Идеалист. Уверен, что без него наше общество погрязнет в грехе и погибнет. Поэтому сует свой нос в любую щель и скучать попросту не успевает.

– А ты? Разве не могла так?

– Я другая, – нехотя призналась Ванесса. – По мне, наш мир не благополучнее болота, а те немногие, кто решился действовать наперекор правилам, – не преступники, а герои. Сама с детства мечтала сотворить что-нибудь эдакое.

– И почему не сотворила?

– Сперва боялась опозорить семью. После, когда брата разжаловали и лишили всего, а семья отвернулась, стало не до бунтов. Я очень переживала, Лёля. Именно тогда утратила интерес к жизни и начала стремительно стареть. А теперь бунтовать поздно.

– И кто это говорит? Женщина, которая без колебаний ввязалась в охоту на самого крутого мага? Запрягла аптекаршу изготовить косметику, а портниху нашить трусов? Которая предоставила свой особняк под самый сомнительный проект и помогает водить за нос королевского инквизитора?

Каргуля выдавила из себя грустную улыбку, ее глаза блеснули влагой.

– Ну и что? Когда ты вернешься домой, а наше общество привыкнет к трусам и косметике, все вернется на круги своя.

– Придумаешь что-нибудь новое. Круче и интересней! – безапелляционно заявила я.

Подруга снова изобразила вымученную улыбку.

– Ольга, я не смогу. Фантазия не та. К тому же у меня есть Вариэль. Он молод, ему еще жить и жить, а позорить внука не имею права.