Условный переход (Дело интуиционистов)

— Э, нет, — смеясь, погрозил пальцем Эйтвед, — не провоцируйте меня, я не специалист по паранормальным явлениям. Уфология не имеет ничего общего с оккультизмом. Все, что я могу сказать по поводу ее способностей, уже однажды было сказано. Помните? «Есть многое на свете, друг Горацио, что неизвестно нашим мудрецам».

Как странно, размышлял Другич, ученые люди проводят границу своей компетентности. Семейные отношения Борисовых Эйтвед, похоже, не считал для себя тайной, он говорил о них как о чем-то хорошо изученном. И лишний раз подтвердилось, что на приграничных столбиках границы компетентности высечены цитаты из классиков.

— Уверен, — сказал он, — что вы ответите отрицательно, но тот актер, кажется, его зовут Брайт, он разве не был ее любовником?

— Пока Борисов был жив? Определенно нет. Да и по поводу их нынешних отношений Изида сказала, что они только друзья.

— Вы часто встречали Брайта в ее обществе? — Дугич тщетно искал путь к спиритическому сеансу, на котором Спиноза, точнее, его дух, назвал пять карт таро.

— Всего раза два или три. А почему вы вдруг заговорили о Брайте?

— Двое мужчин, одна женщина. Один мужчина погиб. По-моему, это повод, чтобы поговорить о втором.

— Но вы же сами сказали, что этот, как его, Кремп погиб от несчастного случая.

— Так заведено: проверять все возможности. В этом детективы похожи на ученых. С Брайтом вас познакомила Изида?

— Ох, точно не помню. Она или Борисов. Давно это было.

— И как он вам показался?

— Что вам сказать… На самом деле, он не произвел на меня никакого впечатления, как и на него — то, чем я занимаюсь. Однако впоследствии он стал нашим спонсором, чего, кстати говоря, я никак не ожидал. Возможно, на него повлияла Изида, что, впрочем, тоже странно.

— Почему?

— Он слегка подтрунивал над Изидиной магией.

— А она пыталась ее продемонстрировать?

— В некотором роде.

— Наверное, вызывала какого-нибудь духа?

Эйтвед с подозрением покосился на детектива.

— Да, верно. Сдается мне, вы это знали. Мы установили трансцендентальную связь с одним философом, жившем в семнадцатом веке.

— Боюсь вас обидеть, но я никогда не верил в это столоверчение. Философ в самом деле вам отвечал?

— Да, отвечал. Причем, на неплохой латыни.

— Вы знаете латынь?

— Увы, нет. Чтобы Спиноза меня понял, мы заранее перевели вопросы на латынь, и по ходу сеанса я зачитывал их по бумажке. Чего у Изиды не отнять, так это способности к языкам. К сожалению, языковой барьер лишал меня возможности переспрашивать или уточнять.

— Как же вы его понимали?

— Записали, потом перевели.

— Можно было воспользоваться синхронным переводчиком.

— С латыни и на латынь?! Да они рецепт не переведут толком!

— Это верно, — согласился Другич, хотя не понимал, зачем переводить рецепты. — А о чем говорил Спиноза? Спрашиваю из любопытства, к моему делу это вряд ли относится.

— Всеми силами на это надеюсь, — кивнул Эйтвед. Подумав, он отчетливо проговорил: — У меня нет стопроцентной уверенности в том, что со мной разговаривал именно он.

Другич сделал наивные глаза:

— А кто же?

— За разъяснением механизма этого явления вам следует обратиться к другому специалисту.

— К психиатру?

Эйтвед строго взглянул на собеседника.

— Я этого не говорил.

— Безусловно. Но что же говорил тот, кто выдавал себя за Спинозу?

— Я спросил его, нашел ли он того бога, существование которого он доказал. Он сказал, что да, нашел, но мы, то есть я и мои современники, называем его не Бог, а как-то иначе. Он употребил греческое слово «нус», то есть «разум». Как я потом понял, он имел в виду внеземной разум. Путь к нему укажут пять карт таро: Мудрец, Башня, Колесо Фортуны и… знаете, я уже запамятовал… кажется, Повешенный и сколько-то Динариев. Затем я задал вопрос о внеземных цивилизациях. Он снова назвал те же пять карт. Следовательно, и в первом случае речь шла не о Боге в его традиционном понимании, а о внеземном разуме. Как же нам поступить, спросил я. И он в третий раз ответил: «Ищите пять карт таро».

— Спиноза не пояснил, как следует расположить эти карты? В линию, по кругу или каким-то иным способом?

— Нет. Он их назвал, и всё.

Другич сделал очевидное умозаключение, которым он мог бы и не делиться с собеседником.

— Изида знала ваши вопросы заранее. Вам не кажется, что она сообщила их Борисову, и тот подговорил ее разыграть перед вами представление.

Собеседник же хранил верность спонсорам:

— Я не хочу думать о ней так плохо. Кроме того, Борисов заставил бы Спинозу говорить о нейросетях и роботах. Нет, кто бы ни говорил устами Изиды, он явно хотел указать на какие-то события, которые либо уже произошли, либо произойдут в будущем. Иными словами, это не было похоже на розыгрыш.

— Вы спрашивали Спинозу об инопланетянах. С какой стати Борисову отвечать вам роботами?

— Знаете, — Эйтвед прищурился на один глаз, — ваша манера подцеплять ногтем одно слово и вытаскивать за него целый рассказ меня настораживает и, признаюсь вам, немного пугает. Я бы примирился с этим, если бы вы были репортером, но вы детектив, и я… и я даже не знаю, что сказать…

Перестав щуриться, Эйтвед похлопывал глазами.