Усмешки Клио 2

С тех пор, в течении весьма растянувшегося судебного процесса, когда бы ни приходил журналист-молдаванин в приглянувшееся ему заведение, прием ждал его вполне княжеский: законное место — то самое, выбранное в первое посещение — всегда свободно, а обслуживают князя-боярина вне очереди и с особой предупредительностью (с особой по немецким меркам, для нашего же человека это уже что-то запредельное и нереальное). А он по привычке им на чай очередную марку — благо курс ее в советской зоне оккупации был несколько иной, и командировочные у журналистов оказались по нюрнбергским меркам вполне царскими… Вернее, княжескими или боярскими.

Тут еще событие подоспело — хозяйская дочка замуж выходит, и счастливый отец в качестве самого почетного гостя приглашает «молдавского князя». Не только его одного, есть на свадьбе и другие иностранные гости: англичане, французы, янки из постоянных посетителей. Но «князю» — самое почетное место, как свадебному генералу.

Сидят, скромно празднуют, и в один прекрасный момент невеста начинает обходить гостей с подносиком — молодым, значит, на обзаведение. Прижимистые иностранцы кладут кто марку, кто две, что захмелевшему советскому «князю» кажется скопидомством и даже издевательством над хозяевами. И он вываливает на поднос все, что нашлось в карманах — около двухсот марок. Надо думать, шокированные немецкие бюргеры начали его считать уже по меньшей мере молдавским царем, приехавшим инкогнито…

Кстати, фамилию молдавского корреспондента осторожнейший Полевой не назвал, история с душком, в те годы и за меньшее людей сажали…

Но интересно здесь другое: даже спустя тридцать лет немцы старшего поколения еще очень хорошо помнили невероятную, по их понятиям, щедрость прежних бессарабских землевладельцев…

* * *

Но вернемся к рубежу веков.

Не только в Европе спускали денежки бессарабские латифундисты. Кишинев, центр края, тоже был отнюдь не сонным провинциальным городком. Светская жизнь била ключом: по ярко освещенным электричеством улицам катили авто, курсируя между театрами, клубами и ночными ресторанами — а в ресторанах настоящая французская кухня, омары и устрицы, и шеф-повара с метрдотелями вполне парижского происхождения; лучшие европейские примадонны считали за счастье гастроли на кишиневской сцене, зная щедрость богатой местной публики; самые элитные ювелирные фирмы открывали шикарные салоны и магазины с самыми дорогими изделиями — и никогда не жаловались на недостаток покупателей…

Ну и чисто так, к слову, заметим, что бессарабским крестьянам, живущим в глиняных мазанках, и хлеб и кашу заменяла исключительно мамалыга, а мясо было для них практически недоступным лакомством…

А теперь, обрисовав легкими штрихами место будущего действия, вернемся к нашему главному герою.

* * *

Григорий Иванович Котовский происходил отнюдь не из рабочих или крестьян, голодать и мерзнуть ему в детстве не приходилось. Хотя советские историки долгое время без тени сомнения писали: происхождение у будущего героя — самое пролетарское.

Начало дезинформации положил сам герой в одной из своих автобиографий. Поскромничал, назвавшись сыном механика винокуренного завода.

На самом деле отец, Иван Николаевич, был не механиком — работал и впрямь на винокуренном заводе, но мастером, а затем и управляющим. Причем происхождение имел вполне дворянское, хоть и принадлежал к обедневшему роду польской шляхты.

Существовала в те годы в Бессарабии тонкая прослойка наемных работников, — на современном языке их назвали бы «топ-менеджерами» — оплата и условия жизни которых зачастую превосходили достаток захудалых помещиков средней России.

Управляющие огромных поместий и специалисты по сложной для тех времен иностранной технике, руководящие винными и сахарными заводами, маслобойнями и табачными фабриками, — теоретически, по определению Маркса, они являлись чистейшей воды пролетариями, поскольку не владели тем, на чем трудились и работали за жалованье. Но с такими пролетариями революцию не затеешь, слишком они дорожили своими местами: кроме оклада жалованья, имелась и возможность неплохо поживиться за хозяйский счет…

В рядах этой весьма узкой и замкнутой касты «профессиональных менеджеров» и появился на свет Гриша Котовский 12 июля 1881 года, в местечке Ганчешты, Кишиневского уезда Бессарабии. В написанных позже автобиографиях, он, кстати, будет открещиваться не только от социального происхождения, но и от возраста — то укажет год рождения 1887, а то даже 1888-й… Не то перед женщинами молодился, не то намекал, что в грабежах 1901 и 1902 годов не мог участвовать по малолетству…

Отца Котовский лишился в раннем детстве, и на дальнейшую карьеру Гриши тот никак не повлиял. В отличие от бывшего работодателя Котовского-старшего, — вельможи и богатейшего (даже по бессарабским меркам) землевладельца, князя Манук-бея, происходившего из турецкого рода, много поколений назад перешедшего на службу Российской империи.