Успение святой Иоланды

- ...Потому что Иоланда была моя сестра! А я и не знала, что у меня сестренка есть. Только раз, когда в ризнице помогала окна мыть, увидела чашу с таким же гербом. Спрашиваю у матери Августы, кто, мол, такую красоту пожертвовал. А она, этак свысока: его светлость монсеньер герцог де Лавердьер, у нас его дочь воспитывается! Потом сестра Винсента мне ее показала, издали. Им ведь не разрешают с монашками водиться, особенно с теми, кто из простых. А уж со мной и подавно. Селина на меня шипела, как гнездо змеиное. Представляешь, с десяти лет жить одной, на улице, знать, что у тебя никого нет в целом мире... а потом узнать, что у тебя есть сестра, добрая, красивая... герцогиня... и что ее оставят без ужина, если увидят, что она с тобой, с "аббатисиной девкой", говорит. И я не подходила к ней - не хотела, чтобы ее из-за меня наказывали и голодом морили. А ведь Иоланда могла остаться в живых, если бы я ей хоть немного рассказала, что такое мужчины!

Она бы послала аббата подальше вместе с его винцом из Рима... и сейчас спала бы себе спокойно в своей постельке... Ты понимаешь, папаша? Она бы живая была... пусть и совсем не святая... и не такая невинная...

- о, Маргарита... мне жаль... о теперь мы уже ничего не сможем сделать. ичего, дитя мое.

- Ладно, папаша. - Маргарита так посмотрела на герцога, что тот почувствовал себя полным ничтожеством. - адеюсь, ты не все улики отдал этим дьяволам?

- ет, Маргарита, только склянку... Остальное спрятал...

- Значит, у тебя осталось хоть что-то от прежней храбрости.

Слушай, у тебя запасная одежда есть? Я ведь всего-то на полголовы тебя ниже, а сложением вся в тебя. - Герцог недоуменно уставился на нее. Давай, давай. Так нужно. е бойся, тебя я не впутаю ни во что.

- Посвети мне. - Из дорожного сундука, стоявшего в углу, Лавердьер вытащил камзол и штаны гранатового шелка, черный бархатный плащ, сорочку, вышитую перевязь...

- Давай сюда. - Маргарита приложила к талии штаны. - Сойдет. И сапоги давай... вроде, впору, - ты ведь обратно все равно в карете поедешь, так на кой черт тебе ботфорты со шпорами?

- Может, ты и шпагу у меня отберешь?

- Зачем? А впрочем, стоило бы... Я умею драться на шпагах - поневоле научишься, когда живешь среди вояк. Только сейчас нужна не шпага... а лучше всего - тот, Гаспаров, кинжал... с распятием. Он-то у тебя цел, надеюсь?

Герцог молча вынул из кармана распятие и показал Марго. Она взяла его и несколько раз, проверяя, щелкнула кнопкой. - Вот и хорошо. А теперь, папаша, можешь полюбоваться на мою фигуру, если захочешь. - Маргарита, ничуть не стесняясь отца, как не постеснялась бы и любого другого, будь он хоть сам главнокомандующий, сняла монашеское платье и надела мужской наряд. "у, папочка, как я выгляжу?" - герцог обернулся, и увидел перед собой высокого крепкого юношу, загорелого, черноглазого, который обеими руками пытался пригладить непослушные темные кудри. Красивый малый...

настоящий дворянин. астоящий Лавердьер, черт возьми! Вот только бедра надо бы поуже, и грудь поменьше...

- Ты красивая, Маргарита. Очень красивая. Если бы у меня был такой сын, как ты!

- Ладно, батюшка. Полюбовался и хватит. - Марго поверх штанов и камзола набросила рубашку грубого холста и черное платье, снова превратившись в монахиню. Потом, задрав подол, обмотала вокруг талии свернутый плащ, в карман штанов засунула свернутую перевязь, а в другой спрятала распятие с кинжалом. Села на подоконник. Распахнула окно. - Hу, я пошла. Спасибо, папочка.

- Постой! - Герцог схватил ее за рукав. - Что ты задумала?

- Сделать наконец то, что должно быть сделано. Когда у клиента пусто в пороховнице, девке приходится потеть за двоих.

- о подожди, Маргарита... Ты же не можешь так уйти... Теперь... Маргарита взглянула на него... потом кинула быстрый взгляд за окно... на дверь... и вдруг бросилась Лавердьеру на шею, прижавшись к нему всем телом. Прошептала в самое ухо: "Обними меня, папочка, да покрепче!". И Лавердьер обнял Маргариту, - обнимая вместе с ней, живой, и красавицу Жаннет, некогда подарившую ему счастье и за это сгнившую в общей яме на кладбище для бедных, и Иоланду, чье лицо сейчас еле просвечивало сквозь слой воска, будто бледный лик привидения. - Маргарита, Маргарита, мое ди... - Он не успел договорить: Марго закрыла ему рот поцелуем - она целовала его не как отца, а как любовника! Льнула к нему всем телом, елозила руками по плечам, по спине, гладила волосы, прижимала к себе, не давая вырваться. аконец отпустила. - Маргарита... ты... ты - что? Ведь я же...

- Да, ты - мой папаша. Знаю. А вот отцу Эрве это совершенно незачем знать.

- Эрве? о он...

- Подглядывал. В замочную скважину. И, наверняка, подумал, что ты решил поразвлечься, - он ведь по себе людей меряет! А вот теперь - я пошла.