Успокой меня

Конечно было тяжело, особенно первый год. Работать приходилось и в офисе, и на поле, потому что сразу замену себе я не смог найти. Но у меня была самая лучшая мотивация вкалывать еще больше и старательнее – любимая Элли сказала, что беременна.

Дочка Сара стала еще одним ярким солнышком в моей жизни. Иногда я даже поражался, как не сгорел в лучах всех этих светил. Наверное потому что меня они не обжигали, а согревали.

Каждый день возвращаясь из Уичито домой, я знал что в родном доме тепло и уютно. Вот и сегодня, стоило остановить машину у крыльца и открыть дверцу, едва успел подхватить на руки Пусю, прежде чем тот испачкал лапами брюки.

Пес хоть и старел, но не терял прыти. Мелкий кобелюка даже умудрялся иногда сбегать на соседнюю ферму к Молтонам, и недавно Элли выслушала по телефону целую тираду от соседей о том, что их собака, которая в два раза больше по размеру Пуси, родила невообразимо жутких щенят с ОГРОМНЫМИ УШАМИ!

Потерпав Пусю по холке, я пошел к дому, и уже на пороге был атакован новым торнадо по имени Хло. Шестилетняя непоседа с визгом повисла на моем плече, так будто не видела целую вечность, хотя еще утром, перед уходом на работу, я успел сделать ей сэндвич с ореховым маслом, пока Элли возилась с младшенькой.

А вот и они, мои яркие лучики света.

Я обнял жену, поцеловал в лоб такую же как и она блондиночку Сару, и в очередной раз понял, какое же это счастье, когда доме тебя любят и ждут.

– Сегодня на ужин пришел Диего, – сообщила Элли, беря меня за руку и потянув в столовую. – Он очень соскучился по тебе.

Где-то внутри завозился червячок под именем совесть. Пожалуй, вот он самый главный минус работы в городе – если раньше я видел Диего каждый день, мог регулярно справляться о здоровье старика, то теперь наши встречи были редки и ограничивались вот такими вот ужинами.

Все же годы давали о себе знать и так же как и раньше Диего не мог работать и помогать на ферме. Теперь настало наше с Элли время ему помогать. Раз уж он заменил дедушку нашим детям, то мы с готовностью заменяли ему родных детей и внуков.

Ужин шел своим чередом, Диего как всегда рассказывал свежие сплетни из жизни окрестный ферм, попутно умудряясь смешить детей.

– Кстати, вы знали, что Джессика вышла замуж? – неожиданно спросил он.

Элли вскинула на него взгляд, я вот тоже удивился. Подругу детства я не видел, пожалуй, с того самого момента, как она подписала договор продажи земли и уехала в Сан-Франциско, обустраивать новую жизнь.

– Давно? – спросила моя жена.

– Месяца два назад. Она как и хотела открыла ветеринарную клинику, и вот умудрилась подцепить там какого-то богатого клиента с очень дорогой породистой кошкой.

Я невольно расхохотался.

– Откуда ты все это знаешь, старый сплетник?

– Так земля круглая, все обо всех все знают, – напустил тумана он, желая скрыть источник, хотя наверняка это кто-то из наемных работников, что достались мне вместе с фермой. Работу ведь терять никто не хотел, да и как новый хозяин земли я их полностью устроил. Диего же поспешно сменил тему: – Лучше расскажите, когда в этом году приедет Мария с мужем?

Температура за столом пусть и не сильно, но понизилась на несколько градусов. Ситуация с моей сестрой по итогу вышла странная, но… справедливая.

Нет, Ральф не развелся с ней, он как и прежде не знал правды о своей жене и МОЕЙ дочери, но Мария наказала сама себя, однажды отказавшись от собственного ребенка.

– В конце месяца, – ответила Элли за всех, а под столом тут же оживилась Хлоя, радостно завопив:

– Ура! Подарки! Я покажу Джону нового теленка. Спорим, он никогда не видел телят?

– А если повезет, еще и торнадо покажешь. Но издалека, – пошутила Элли, улыбнувшись ей.

Раз в год Ральф настаивал на поездке сюда, на ранчо. Для него это был момент единения большой семьи. Он с удовольствием возился с Хлоей, придумывал для нее и для чуть более младшего Джона необычные игры.

Что абсолютно не удивительно, но дети друг в друге души не чаяли, их словно инстинктивно тянуло друг к другу.

Мария же всегда отсиживался в стороне и смахивала слезы так, чтобы муж не видел. Несколько раз я случайно заставал ее в коровнике, куда она убегала подальше от всех и выла в голос. В такие моменты я и сам уходил подальше, оставляя ее наедине с собой.

Мария осознала свои поступки, только слишком поздно, когда уже ничего нельзя было исправить.

Хлоя считала матерью Элли, и вряд ли в ближайшие годы хоть один из нас решиться обнародовать правду. Есть вещи, которым лучше быть похороненными как можно глубже. Хотя однажды серьезно поговорив в Элли, для себя мы решили, что если наступит такое время, и Хлоя будет готова безболезненно принять истину, мы не станем от нее ничего скрывать. Обманывать любимого человека – это неправильно, даже если во благо.

Уже тем же вечером, когда Диего ушел, а Хлоя и Сара уснули, мы с Элли вышли на террасу и долго дышали свежим воздухом ночной прохлады. На души было удивительно тихо и спокойно, разве что не хватало какой-то самой малости для полного счастья…