Устал рождаться и умирать

Проделки Симэнь Хуаня могли пройти мимо твоей жены, он мог одурачить свою мать, обвести вокруг пальца твоего сына, но мой-то нос не проведёшь. Да, мне тринадцать лет, нюх уже не тот, но чтобы различить запах близких людей и оставленные ими следы — хватает с лихвой. Кстати сказать, собаками в городе я больше не командую, вместо меня теперь немецкая овчарка по кличке Чёрный. В собачьем мире этого города ведущие позиции овчарок с чёрной холкой незыблемы. Теперь на собрания на площади Тяньхуа в полнолуние я прихожу редко. Был там разок, и стало неинтересно. Мы в своё время на этих собраниях пели и танцевали, пили вино и ели мясо, спаривались. А то, как ведёт себя теперешний молодняк, просто уму непостижимо. К примеру, Чёрный однажды уговорил меня принять участие в самом волнующем, таинственном и романтическом мероприятии. Тронутый его радушием, я пришёл в назначенное время. На площадь сбежались сотни собак. Никаких приветствий, никаких заигрываний, словно все незнакомы. Окружив заново установленную статую Венеры Милосской, они задрали головы, пролаяли три раза и разбежались, в том числе и председатель сообщества Чёрный. Как появились вспышкой молнии, так и умчались, словно унесённые ветром. Один миг, и я стою один на залитой лунным светом площади. Смотрю на отсвечивающую синевой Венеру и думаю: а не сон ли это? Потом мне рассказали, что это очень модная, очень крутая игра под названием «флешмоб», и играющие в неё называют себя «племенем флешмобистов». Потом они играли во что-то ещё более несусветное, но меня там уже не было. Да, увеселениям, какие проводил я, Четвёрочка, пришёл конец; наступило новое время, время потрясений и сумасбродных мечтаний. Что у собак, что у людей — почти одно и то же. Пан Канмэй тогда ещё удерживала позиции, и ходили упорные слухи, что она получит высокое назначение в центре провинции, но уже недалеко то время, когда комиссия по проверке дисциплины вызовет её для «двойного указания»,[280]

прокуратура заведёт дело, и её осудят с отсрочкой приведения приговора в исполнение на два года.

Твой сын пошёл в среднюю школу, и мне уже не нужно было сопровождать его. Я мог валяться целыми днями в пристройке, спать и предаваться воспоминаниям о прошлом. Но это не по мне, этак можно быстро постареть и телом, и душой. Став ненужным твоему сыну, я отправлялся каждый день к железнодорожному вокзалу и смотрел, как твоя жена жарит и продаёт хворост. Там до меня доносился запах Симэнь Хуаня, который частенько бывал в расположенных неподалёку салонах красоты, гостиничках и барах. Этот подлец с ранцем на спине выходил из дома якобы в школу, а сам садился на поджидавшее у ворот мототакси и отправлялся прямиком на привокзальную площадь. Мотоциклист, здоровенный бородатый детина, с удовольствием взялся возить этого школьника. Главным образом, потому, что Симэнь Хуань привык сорить деньгами. Это была совместная зона влияния «четырёх маленьких злыдней», здесь они предавались чревоугодию, пьянству, разврату и азартным играм. Отношения между ними были непостоянны, как погода в июне. Иногда просто братские — когда в барах они играли, выкидывая пальцы, в парикмахерских заигрывали с проститутками, в гостиничках резались в мацзян и курили, гуляли по площади, положив друг другу руки на плечи, словно связанная вместе четвёрка крабов. А иногда видеть друг друга не могли, разделялись на два лагеря и, как петухи, готовы были заклевать друг дружку до смерти. Бывало, объединялись и втроём против одного. Впоследствии каждый из четвёрки набрал свою шайку, в которой тоже все были то вместе, то врозь, и из-за их стычек вокруг вокзала создавалась нездоровая обстановка.