Усталая смерть

Весь день подполковник ходил по своим стукачам и собирал информацию. Он хотел накрыть банду Семаги всю и расстрелять сволочей, как это сделал сам Семага, уложив на шоссе байкеров. Другого способа он не видел. И перестраховщик Радченко зря боится Москвы. Наркотики тут ни причем. Обычные бандитские разборки. Семага уложил байкеров, Семагу уложили друзья байкеров. Обычная история. Вот только бы гнездо Семаги накрыть вовремя и неожиданно.

Планы он строил грандиозные, работы хватало, даже к родной сестре не успел заехать. Галя вчера Дмитрия похоронила, а сегодня сын погиб. И Хитрово считал себя повинным в его смерти. Это он послал его на верную гибель. Однако самому себе никто еще не мстил, виноватыми всегда оказываются другие.

Домой он вернулся в первом часу ночи. В подъезде на верхней площадке стоял Семага с пистолетом в руке.

— Ты хотел со мной встретиться, подполковник? Я пришел. Зря ты ходишь без охраны. Да и пушку, поди, в сейфе держишь. За тебя другие стараются.

Хитрово ринулся вперед, как разъяренный кабан. Прозвучало шесть выстрелов подряд, и только последняя пуля остановила подполковника в метре от цели.

Семага вытер пот со лба. Ему еще никогда не было так страшно. Он пробкой вылетел из подъезда, к которому уже подкатил джип. Семага и мертвого Хитрово боялся.

4.

Встреча состоялась на заброшенной барже. Полковник Радченко приехал в штатском на своей личной машине, один. Семага в одиночку не ходил. По трюмам с оружием наготове затаился десяток бандитов с большим опытом стрельбы по движущимся мишеням.

— Разговор будет недолгим, Семага. Между нами больше нет никаких разногласий, — тихо говорил Радченко. — Я могу закрыть глаза на твои проделки. Но товар ты мне должен вернуть.

— А я разве против. Мне такой кусок не проглотить. Отдам все, до последнего грамма. Но учти, начальник, с каждого килограмма сто граммов мои. И не наркотиками, а долларами. Торговать наркотой не мой профиль. У меня своих забот хватает.

— Договорились. Но теперь ты будешь встречать конвой на подъезде к области и сопровождать его до моих складов. Так мне будет спокойнее. А то, неровен час, найдется еще какой-нибудь умник поживиться на халяву.

— Без вопросов, Юрий Василия. Заметано. Завтра же мои люди доставят реквизированный груз на овощную базу и шоферов вместе с ним. Фуры мы приведем в должный вид, и ребята не останутся в обиде. Пусть едут к себе и знают, что отныне Саратовская область для них самое тихое место на территории России.

— Я знал, что мы сумеем договориться.

— Конечно. Всему миру давно известно, что война никогда не приносит пользы, а лишь бессмысленные потери.

Галина Николаевна Воротникова встала с председательского места и вышла из зала суда в самый разгар заседания, повергнув прокурора, обвиняемого и защитников в недоумение.

Она ничего не слышала и ничего не видела вокруг. Она спустилась по лестнице и вышла из здания, не сняв с себя судейской мантии, так и пошла по улице, глядя в никуда. Ее судейская карьера закончилась. Она всю жизнь искала справедливости, сажая за решетку мелких воришек, и ни разу ей не попадался настоящий матерый волк из криминального мира. А теперь она столкнулась с этим миром, потеряв в одночасье мужа, сына и брата.

Она делала свое дело, как могла, в меру сил и согласно закону. Больше она не хотела этим заниматься. Когда всюду творится беспредел, по улице расхаживают волки и шакалы, смешно сидеть дома и убивать мух и комаров, стуча веником по стенке. Народ оглядывался на женщину в странном одеянии. Ноги сами несли Галину к реке. Она знала, что лед уже сошел.

ГЛАВА VI

Москва. Конец апреля

1.

Уже казалось, что они знали все, вот только сделать ничего не могли. Генерал Черногоров, выслушав доклад, не мог поверить собственным ушам.

Существовали наркобордели, бандитские группировки, подпольные цехи. Так или иначе, но о них знали. Но о процветании секс-индустрии в глобальных масштабах на Петровке слышали впервые. Когда разложили все по полочкам, то поняли главное: разорить осиное гнездо они сумеют, но чтобы разоблачить устроителей и содержателей притонов, у них не хватит фактов и доказательств.

Свидетелем была Ирина. Ее и детей держали на одной из московских квартир под усиленной охраной. Свидетельницей могла быть и Настя. Она тоже успела поработать в притоне. Что касается арестованных санитара Меняйло и его напарника, то те упорно молчали. Это могло значить только одно. Они понимали и видели ситуацию по-своему: у хозяев слишком длинные руки, и если они откроют рот, то их и в одиночных камерах «Матросской тишины» достанут.