Устанавливая правила

В моих руках вибрирует мобильный телефон. Очень любопытно прочитать её ответ, но сначала я допиваю бурбон. Мне это необходимо, иначе я не переживу ещё одну ночь кошмаров. Снимаю блокировку экрана, и в горле перехватывает дыхание.

Неизвестный: Открой дверь.

Я не готов ни к её ответу, ни к обжигающему жару, который вспыхивает в паху. Подхожу к двери и открываю, даже не посмотрев в глазок. У меня округляются глаза.

— Ты здесь, — недоверчиво восклицаю я.

Шэрон наклоняет голову набок и улыбается.

— Милый мышонок в кошачьей норе, видимо. Ты оставишь меня на пороге или впустишь?

Я отхожу в сторону и смотрю, как она уверенно проходит мимо меня, покачиваясь на каблуках. И когда Шэрон снимает пальто, я задерживаю дыхание. В последний раз, когда впускал женщину в свой дом, она была полностью обнажена под пальто. На Шэрон же голубое платье с узким поясом из ткани.

— Чем обязан твоему визиту?

— Мне нужно выпить.

Достаю из бара стакан и наливаю тот же бурбон, который пил до её прихода.

Она берёт стакан и одним глотком выпивает содержимое.

— Это коллекционный The Macallan, — замечаю я, — Он стоит почти две тысячи долларов за бутылку.

— Ты всё измеряешь в экономических терминах, верно? — Шэрон нервничает и жестикулирует, пока говорит. — Цена виски, консультации, траха…

— Бурбона, — поправляю её, не обращая внимания на остальное.

— Дело не в этом.

— Тогда в чём же?

Её глаза пылают гневом. Может виной тому полумрак, окружающий нас, но их цвет кажется другим. Более тёплым и чувственным.

Хотя Шэрон не просит, я наполняю её стакан. Немного алкоголя поможет ей успокоить нервы и прояснить мысли. Шэрон выхватывает бутылку из моих рук и добавляет ещё бурбона к тому, что я уже налил, а затем приканчивает всё одним махом. Я улавливаю тот самый момент, когда жидкость обжигает ей желудок и поднимается по горлу (она ставит бутылку на первое попавшееся место и качает головой, стиснув зубы).

— Ты презренный мужчина.

Мне часто говорили это. Я думал, что со временем оскорбления людей перестанут меня беспокоить.

Но в этот раз всё по-другому, потому что это говорит она.

Преодолеваю разделяющее нас расстояние и останавливаюсь позади неё. Отвожу в сторону её волосы, а когда вижу, как её кожа на затылке покрывается мурашками, не могу сдержать дрожь удовлетворения.

— Ты боишься меня?

— Нет.

— И всё же ты дрожишь.

Она резко поворачивается лицом ко мне.

— Это гнев.

— Ты злишься на меня?

— Да.

— Потому что побудил тебя прийти сюда, или потому что ты именно там, где мечтала быть последние несколько ночей?

В её глазах столько тьмы… Шэрон предупреждала, что её мысли могут напугать. Я так не думаю. Если бы только она перестала бороться и отпустила себя, всё было бы бесконечно проще. Я касаюсь её лица, восхищённый тем, каким взглядом она поглощает мой образ.

У неё учащается дыхание, и не могу понять, что это — возбуждение, страх или и то и другое. Я провожу пальцем по контуру её груди, затем вниз, пока не задеваю пояс. Шэрон напрягает все свои мышцы, как бы сопротивляясь ощущениям, которые испытывает.

Но не отстраняется.

— Ты не очень хорошо смыслишь в сексе, не так ли?

Она смотрит на меня.

— Почему ты так думаешь?

Я едва шевелю пальцами, играя с лентой, обхватывающей её талию.

— Ты только сейчас, со мной, открываешь для себя, что тебе нравится.

— А ты, конечно, знаешь, что нравится женщинам.

— Не всегда. Но я знаю, что нравится тебе.

Она смеётся, отчего её грудь едва заметно вздрагивает.

— Самоуверенный.

— Лгунья.

— Ты можешь лучше.

«О, да». Обожаю вызов. Я хватаю край ткани, стягивающей её талию, и тяну за него развязывая. Платье распахивается, обнажая изысканное кружевное белье. Не могу не задаться вопросом, это то, что Шэрон носит обычно, или надела для меня. В любом случае мне нравится.

Я наклоняюсь над ней и прикасаюсь к соску: сначала носом, потом ртом… И наконец языком. Мне нравится контраст между кожей, тёплой и мягкой, и кружевом. Судя по вздоху, Шэрон это тоже очень нравится. Жаль, что её глаза закрыты.

— Посмотри на меня, — приказываю я.

К сожалению, она решает не слушать меня. Я обхватаю её груди и сжимаю. На этот раз Шэрон стонет.

Она поднимает веки и смотрит на меня.

Ярость, которую читаю в её глазах, возбуждает меня ещё больше.

И всё же я сомневаюсь.

Женщины, более опытные, чем она, понимая, во что ввязываются, бывают ошеломлены моей горячностью. Шэрон понятия не имеет о своих границах и что я собираюсь сделать с ней сегодня. Провоцируя, она рискует довести меня до крайности. Если она не остановит меня сейчас, боюсь, я не смогу удовлетвориться тем, что просто трахну её.

— Я хочу, чтобы ты сказала это.

— Что?

«Что ты хочешь этого так же сильно, как и я».

Нет, это очевидно. Мне не нужно слышать, как она это произносит.

— Что не остановишь меня, — говорю улыбаясь.

Она крепко сжимает кулаки и выдерживает мой взгляд.

— Я вся твоя, Рулз.