Устав идиота. Как не потерять мозги в мире шоу-бизнеса и не только

Это обособленный тип идиотов, которых я описал в главе «Главные признаки идиота», они весьма безобидны и порой чрезвычайно полезны. К ним относятся многие выдающиеся ученые и творческие личности. Скажем, Перельман, Пикассо, Циолковский или Ван Гог. Язык не повернется называть их так. Впрочем, на публике их так никто не зовет, разве что в кулуарах.

Есть у нас в стране неплохая в целом актриса X, пекущаяся о больных и брошенных российских детях, организовавшая для них детский благотворительный фонд. Есть или, точнее сказать, была и хамская, осквернившая церковь и чувства православных верующих, никому не известная до того группа одиозных девиц и полных идиоток Pussy Riot, что в переводе означает «Буйная п…а». За скверну на паперти суд почему-то приговорил их к очень мягкому наказанию: двум годам поселения, а одну вообще условно. В то время как, например, у мусульман за подобное как минимум забили бы до смерти камнями.

Да не в этом дело. Неожиданно у Pussy Riot объявился защитник в лице этой самой X, которая обратилась к Президенту с просьбой отпустить одну из этих сучек: «... домой к деткам. Ведь она мама!»

Такое я даже комментировать не берусь, а ведь по жизни X очень даже неплохой человечек.

Это говорит о часто встречающейся однополярности точки зрения идиота, его цветоаномальности, когда из семи цветов радуги он видит только один. Все равно что Красной Шапочке видеть у волка его красивые глаза и не осознавать, что к ним прилагаются еще и страшные зубы.

Кстати, замечу, тот малый из моей лаборатории, которого я описал чуть выше, ныне уже мужчина в возрасте завершения расцвета, профессор Массачусетского технологического института, недавно даже номинированный на Нобелевскую премию. Обращаю внимание дорогих читательниц, он до сих пор холост!

Попутно о Чавесе, он с удовольствием носил майку с приказом заткнуться. В Венесуэле его любили, вознеся на вершину человеческой пирамиды, почитая третьим после Христа и Симона Боливара.

Однажды в преддверии праздника Победы в нашу районную библиотеку пригласили ветерана войны, моего родственника, который на весь район оказался едва ли не единственным, кто мог самостоятельно передвигаться и в свои девяносто сохранял здравомыслие и память. Заброшенный и забытый всеми старый воин, которого власти и общественность вспоминали лишь два раза в год — в День защитника Отечества и в День Победы, — обрадовался приглашению и возможности пообщаться с молодежью от пятидесяти и младше. Он попросил меня подвезти его до библиотеки, ибо проделать такой путь самостоятельно уже не мог.

И вот он выступает, рассказывает, отвечает на вопросы, светится радостью, ему внимают, значит, интересуются историей, хотят знать боевое прошлое страны из первых уст. Вдруг встает с места какая-то молодуха с надувными губами, силиконовыми грудями навыпуск и кошечкой на руках и спрашивает с наивной суковатостью:

— А вы, лично, сколько людей убили?

Из библиотеки ветерана увозил не я, а «скорая», и не домой, а в больницу.

No comment.

Впрочем, идиотизм нередко забрасывает человека и на вершины жизни. Вот пример.

С детства меня, бывало, отправляли отдыхать, как водится, на деревню к бабушке. Так вот, рядом с моей бабкой, через изгородь, жила местная доярка Алевтина П. Женщина мужиковатая с виду и оттого, видимо, незамужняя, зато работящая и в какой-то год занявшая первое место по району по надоям молока. Заняла — и хорошо. В те времена особых наград не было — дали дополнительно десять галочек трудодней, сфотографировали рядом с переходящим Красным знаменем для районной газеты. Давали и путевку на юг, она не взяла — куда ж от коров денешься, да и от личного хозяйства с курами, свиньями и собственной коровой? Кто их, бедолаг, доить-кормить будет?

Завернула Алевтина знамя в парафинированную водонепроницаемую бумагу и спрятала в кладовку. Тем временем проходит почти год, снова вскоре должны были итоги соцсоревнования по надоям подбивать. Алевтина не была уверена, что в этом году опять займет первое место, и пошла в кладовку за знаменем, может, придется его кому другому передавать. Но вместо знамени обнаружила жалкие лохмотья — крысам понравилась вощеная бумага, которую они съели, а заодно хорошо погрызли и полотнище. Что делать? Попахивало грандиозным скандалом и всенародным позором. Ужиз партии точно бы выперли.

Авто время это означало быть вычеркнутым из жизни — ни дров на зиму от колхоза не дождешься, ни на красное место за стол на партсобрании не посадят, ни секретарь райкома руку при встрече персонально не пожмет. Беда, одним словом. Хорошо еще, сталинские времена остались позади, иначе не миновать пионерлагеря строгого режима.

Пришлось Алевтине вкалывать от зари до зари, чтобы вновь занять первое место и не дать обнаружить пропажу. Заняла. Все обошлось, никто не потребовал вернуть заслуженное знамя.

Но отныне ей волей-неволей приходилось упираться с надоями каждый год и каждый год занимать злополучное первое место и далее скрывать горькую правду от партии и народа. Чистой воды онанизм.