Уставшая от любви

Саша Паравина примчалась на черном «гелике», невысокая, худенькая, в голубых шортах, из которых торчали бледные тонкие ножки, обутые в огромные белоснежные кроссовки. На невесомом плоском теле болталась белая марлевка с синим орнаментом по вырезу. Пышные, густые, пшеничного цвета волосы, заколотые затейливым образом, мягкой волной покачивались надо лбом. Половину ее маленького узкого лица скрывали огромные черные очки.

– Наташка! – Саша вихрем влетела в дом, обняла меня крепко, обдавая запахом хороших горьковатых духов. – Привет, Катерина! Вот черт! Как жаль Сереженьку! Мы как только узнали, сразу же вернулись из Лондона. Когда похороны, никто мне ничего толком не может сказать!

Я объяснила ей, как обстоят дела. Она расположилась на кухне, за столом, Катя сразу же поставила перед ней пепельницу, Саша достала сигареты и закурила, затянулась с удовольствием, на некоторое время замолчав.

– А твоя разведка не доложила, кто его убил? – спросила я безо всякой надежды.

– Конечно, донесла! Лиза Воронкова. Да только ее не посадят и даже дела на нее не заведут. У нее папа – Александр Борисович Воронков, ты его не знаешь, известный антиквар. Классный, кстати говоря, мужик! Он не позволит, чтобы дочку его посадили. Да ее в любом случае не посадят, у нее справка. Она того, ку-ку. У нее проблемы с психикой.

– Но я разговаривала с ней, она любила Сережу. Она не стала бы его убивать. Это не так-то просто – убить.

– Кто знает, что творилось в ее голове, когда она готовила убийство. Оно было спланировано, между прочим. Дура дурой, но временами, видимо, ее мозг выдает правильные вещи.

– Саша, да бред все это. Зачем ей убивать его, если у них были сложившиеся отношения, он спал с ней почти каждый день.

– Вот на почве секса у нее крыша окончательно и съехала! Мне сказали, что тебя в ночь убийства дома не было, что вы с Катериной зависали со своими университетскими друзьями в Улитине, так?

Она была хорошо осведомлена. Неужели Сережу действительно убила эта сумасшедшая в шляпке?

– Так что будет-то? Если ее так оберегают из-за папы…

– Говорят, он заплатил кому надо, чтобы ее не трогали.

– Хорошо, если все так, как ты говоришь, значит, факты будут подтасовывать и улики подкинут кому-то невиновному?

– Ну и что? Найдут какого-нибудь отморозка, маньяка, и повесят на него это убийство!

– Какие улики? Тебе что-нибудь известно?

– Слушайте, девчонки, дайте мне водички минеральной, ледяной…

Катя достала из холодильника воду, лед, приготовила напиток. Саша залпом осушила стакан.

– Улики? Конечно. Пуговицы золотые, одну можно подкинуть кому нужно. Еще какие-то фотографии, где ты с Сережей, на них отпечатки пальцев. А что за снимки, ты сама-то видела?

– Какой-то идиот снял нас с Сергеем в постели, – растерянно пробормотала я, боясь услышать от Саши настоящую правду об изображенном на фотографиях мужчине.

– Это еще зачем?

– Знать бы, – пожала я плечами. – Саша, а зачем ты мне все это рассказываешь?

– Понимаешь, Сережу не вернуть, а сажать в тюрьму больную девочку…

Я смотрела на нее и пыталась понять, на чьей она стороне. Вроде бы так любила Сережу, боготворила.

Саша глубоко затянулась сигаретным дымом, откинулась на спинку стула, закинула ногу на ногу и окинула нас с Катей долгим задумчивым взглядом.

– Девочки, я знаю, что вы подружки, просто-таки закадычные подружки, а потому тебе, Катерина, лучше других известно все, что происходило в семье Наташи.

– Это ты к чему? – Ни один мускул не дрогнул на Катином лице. Но все мы почувствовали какое-то напряжение. У меня даже живот свело.

– Да к тому, девочки, что Сережа был настоящей тварью.

В кухне стало очень тихо. И если бы не шум работающего кондиционера, я бы почувствовала себя в вакууме.

– Саша, что с тобой? – я наконец взяла себя в руки. – Что он тебе-то сделал?

– Да ничего не сделал, просто спал со мной за деньги, за проекты… Как проститутка!

Вот и не верь в такие чудовищные совпадения! Я только что думала о моем муже как о проститутке, это слово буквально вертелось у меня на языке, и тут вдруг появляется Саша, из Лондона, чтобы выговорить это слово! Чтобы пригвоздить имя актера Сергея Голта к позорному столбу!