Уставшие и Обидчивые

А потом Учитель склонился над символом-именем и стал попеременно использовать свой инструментарий, как и Жрец во время написания, он не торопился и очень часто поднимал глаза, чтобы посмотреть на открытую страницу Заповедной Книги…

***

Как и всегда в моменты глубочайшего раздумья, Король опёрся руками на перила открытого балкона. Камень успел просохнуть, но в этот раз уже не обжигал ладони Короля как в тот день, когда он наблюдал за поднимающимся к пещере Жрецом. Вновь обретённое на небе светило разгоняло последние остатки чёрных туч, оттесняя их к горизонту. От дождя осталась только свежая прохлада.

– Если это был не гнев, то что тогда? – Коронованная голова обернулась к застывшим у неё за спиной мужчинам. – Что заставило его устроить этот дождь и все последовавшие за ним разрушения?

Вернувшиеся из пещеры явно имели сложившееся мнение на этот счёт, они переглянулись, и заговорил Жрец, сжимающий неизбывный посох.

– Это была обида… – Он умолк, потому что даже ему эта версия не представлялась серьёзной. Жрецу ещё надлежало как следует обдумать увиденное, взглянув на него с новой открывшейся ему стороны.

– Обида? – Изумился Король. Его эмоции вполне можно было понять, да и кто вообще мог ожидать столь неожиданной реакции от уснувших богов.

– Если позволите, – вступил в беседу Учитель, чья борода ещё не успела как следует просохнуть, – то я возьму на себя роль рассказчика в этом вопросе. – Возражений со стороны Короля не последовало, а потому он продолжил. Следует особо отметить, что Учитель не испытывал абсолютно никаких затруднений, словно не отчитывался перед Королём, а проводил занятие в собственном классе. – Как я и предполагал, всё возникшее недоразумение заключалось в сущей мелочи и содержалось в тех самых символах, на которые меня тянуло взглянуть. Признаюсь, смысла их я так и не понял, но, возможно, подобная слепота в моём случае выступила положительной стороной, ибо, не отвлекаясь на содержание

имён-символов, я был целиком сосредоточен на их написании, а конкретнее на формах.

Король терпеливо его выслушивал, пока совершенно не представляя, каким образом связана божественная обида с рассказом Учителя.

– Единственное, что я мог, это попросту сравнить изображение в Заповедной Книге с теми линиями, что нанёс на пол пещеры Жрец. – Учитель похлопал рукой по висящей на поясе суме с инструментарием. – Каждый символ я соизмерял с рисунком, каждый изгиб я измерял угломером и, в конце концов, отыскал одно место, где черта божественного имени отклонялась от назначенного ей места. На считанные градусы, но этого было вполне достаточно, чтобы исказить имя пробуждаемого.

– Оно было перенесено с ошибкой? – Резко перебил Учителя Король, метнув взор в сторону Жреца. Тот, казалось, пребывал в своих собственных мыслях, а пальцы его выводили в воздухе причудливые завитки, повторяя священные очертания.

– В данном случае злую шутку с нами могло сыграть сразу несколько обстоятельств: неровность пола, за которую могла зацепиться кость; скудное освещение; дрожь руки… – Учитель мог бы и дальше продолжать свой перечень, но вновь был перебит Королём.

– Но ведь раньше такого не случалось! Не могу поверить, чтобы на протяжении десятилетий все символы воспроизводились с неукоснительной точностью, такое невозможно! – Королю действительно было трудно представить ряды идеально стройных фигур и чётко отмеренных длин на полу высотной пещеры.

– Тут уже я смогу предложить удовлетворительное объяснение. – Жрец вернулся на королевский балкон из недавнего транса. – Я просмотрел все символы, когда-либо оставленные в пещере, и среди ни мне не попалось имени того бога, что я пробудил декаду назад. Со времени создания Заповедной Книги его ни разу не тревожили. Он спал веками, и, видимо, его грёзы были чрезвычайно глубоки, раз он так резко отреагировал на написание собственного имени. Не даром среди охотников бытует мнение о том, что спящий и разбуженный медведь куда свирепее и опаснее троих своих бодрствующих братьев.

– И всё же… – Король постучал пальцами по перилам балкона, а потом поправил сидящую на голове корону. – Почему обида? С чего вы взяли, что он обиделся, а не разгневался?

На это Учитель ему совершенно справедливо возразил:

– А если бы ваше имя было бы написано с ошибкой, или в вашем портрете появились черты другого лица, разве обида не проникла бы, в таком случае, в ваше сердце? Особенно если до этого вы пребывали в чудеснейших грёзах…

Жрец вторил словам Учителя:

– К тому же ему вернее прочего известно, что мы, народ Плато, были вызваны к жизни в том числе и его усилиями. Мы – дети при больших и спящих родителях, а разве настоящие родители, оберегающие своих чад, умеют на них гневаться? Неправильная черта заняла положенное ей место, а потом я принёс извинения, и… тучи стали расходиться.

Однозначно Короля радовал такой исход, но всё же ему не до конца была понятна та истина, что принесли из высотной пещеры его подданые. Хотя, может, загадочность определялась божественным вмешательством, с которым ему прежде не доводилось сталкиваться.