Устные свидетельства жителей блокадного Ленинграда и их потомков (СИ)

Информант:

Нет. Мы переехали туда весной уже, к лету ближе. Да, мы там всю зиму, мы там были. Может быть, это нас спасло. Потому что дрова. Разбирали заборы, потом деревянные дома были, которые там вот разрушенные. Доски ходили, собирали там все это и так топили печку. Нам тепло было. Вот. И этим я считаю, что мы этим спаслись. Потому что при этом голоде, да если бы еще холод был ужасный, в квартирах-то замерзали, вода замерзшая была в кранах, там же не было воды. Кто на Невский ходил куда-то там, где-то вода была. Добывал. Троллейбусы стояли, все кругом было обледенелое, лед где-то, снег топили. Вот. Так вот. А мы на Неву ездили, именно там вот. В Обухово-то. Это на границе где-то с Рыбацким, где-то там дачи еще, чья там дача-то? Я не знаю, не Долгорукого дача-то?[128] Вот. Чья-то дача там была. Из этих князей там все это… Туда ходили тоже, думали, там что-нибудь растет такое, как там съедобное летом. Весной, осенью. Везде мы с братом так вот. Он молодец. Он такой вот. Потом мы… ездили мы с ним весной, куда мы ездили, на какой-то пруд, он меня… то есть не ездили, ходили, притащил за камышами. Он вытаскивал камыши, обрезал там вот эти все корни беленькие в корзинку. Притащили мы домой, я их почистила, в кастрюльку, значит, порезала мелко, мелко, мелко, и получилась какая-то каша. Вот что-то ели мы. Все время что-то соображали. Ели. Вот. То есть если кто оставался дома и лежал, не вставал, то он уже все. А когда человек двигался, что-то делал, да, куда-то ходил, листочки какие-то, лебеду вот собирал, вот, крапивку, я даже не знаю, как-то это само собой получалось-то вот это. Видимо, инстинкт выживания работал. Вот. Никто же не учил этому, что вот иди туда-то, там что-то. Мы сами что-то все делали. Но это пригород был, в то время считалось, как бы это и город, потому что это Володарский район города, а дальше Рыбацкое за нами уже шло, вот. И все равно, это трава же была, зелень. У многих огородики, то кустики там. Ягодки какие-то были. Вот. Так что. Что-то такое. В общем, нам, конечно, помогли очень вот тетя Катя с дядей Лешей, потому что мы вот были в тепле, и поначалу, что был какой-то там вот, а потом уже когда это… ничего. Значит, так суждено было. Кто-то выжил, кто-то не выжил.

Интервьюер:

А получали ли вы письма от отца?

Информант: Очень редко. К сожалению, к сожалению, не знаю, почему мама не хранила, и открытки получали. Редко, редко. Он же, вот когда началось наступление, он сначала — вот взяли его, когда он, значит, пошел добровольцем, он попал в Кронштадт и был в Кронштадте. У меня даже фотография где-то его это есть, такая маленькая, он прислал это в тельняшке там, в этой матроске, такой вот худущий из Кронштадта, в 42-м году. Прожектористом его взяли, и он там. Они на кораблях там были. Потом. Когда пошло уже наступление, их всех в морскую пехоту. И он даже — где-то вот синявинские болота — там участвовал в наступлении[129]. Потом вот под Ораниенбаумом этот ораниенбаумский пятачок-то[130], там он был. Потом они пошли, пошли вот так вот. Он там уже был связистом. То есть связисты они тоже впереди идут, там вот эта… связь тянут. И им, конечно, давали все время водку, спирт. Наверное, спирт там и водка, не знаю, что им давали. В общем, они все время пили. Он до войны вообще не пил, красное вино если пил немножко и только вот по каким-то праздникам, там, торжествам. Он не пил, не курил. Вот. С войны он вернулся, он уже… психика была не та, и пил. Вот. И на учете в психдиспансере даже стоял поэтому, потому что вот. Да все тогда были вот эти. Я же помню после войны вот это жуткое время, о котором не принято и говорить, и вспоминать, когда вот эти инвалиды на этих тележках, самодельных колясочках, без ног вот катались. Они же работать не могли. Они прошли всю войну, вот такие. Их никуда не брали, и они на рынке… Вот мы жили на Чехова, и они все, смотришь, идешь, они там все на этих каталках своих туда… Или кто просит там… их, подавали им. А кто-то что-то там дадут поесть им. Потом их всех убрали, отправили кого там, кого куда. Избавились то есть. Портят город. Некрасиво это. А то, что люди отдали здоровье, жизнь там, все это — это… Вот. Исчезли. То есть в одно… в одно мгновение их не стало просто. Они исчезли и все.

Интервьюер: А когда вы оказались в эвакуации, вы помните, как к вам относилось местное население?