Устранители

Довольно занятно, но я вдруг ужасно смутился, чего со мной не случалось почти с далекой юности, — с тех самых пор, когда однажды после танцев с девушкой мы ухитрились застрять с ней в моей машине на проселочной дороге. Причем делать нам на этой дороге поздно вечером было решительно нечего — с точки зрения ее родителей, конечно. Тогда я привел свою подружку домой в четыре утра, перепачканную и разлохмаченную, а родители ждали ее, не ложась спать.

И вот теперь передо мной за столом сидел сам Большой Сол Фредерикс — грозный рэкетир, а также у по иронии судьбы папаша молоденькой девчушки, что стояла сейчас рядом со мной после проведенной вместе ночи, растрепанная, в туфлях-лодочках, безнадежно изодранных острыми камнями и иголками кактусов, в измятом и далеко не свежем модном платье.

Мойра казалась в тот миг особенно юной, и мне вдруг стало стыдно. Не хотел бы я, чтобы другой мужчина вот так, как я, привел бы ко мне домой мою собственную дочь, особенно если мужчина настолько старше ее. В какую-то секунду мне даже захотелось извиниться, вполне искренне. Впрочем, Сол Фредерикс быстро выбил такие мысли у меня из головы.

Он встал и уставился на дочь. Потом обогнул стал, подошел к ней и придирчиво осмотрел с головы до ног. И вдруг наотмашь ударил по лицу.

— Ах ты шлюха! — процедил он.

Потом повернулся ко мне. Удар получился довольно тяжелый, хотя размахивался он медленно. В последнее мгновение я успел чуть откинуться, в противном случае он мог сломать мне челюсть. Я грохнулся на пол. Пусть думает, что мне крепко досталось, что, впрочем, было не совсем далеко от истины. Но Фредерикс еще не чувствовал себя удовлетворенным.

Он шагнул вперед и еще раз сильно ударил меня ногой по ребрам. Потом вернулся и столу и сел, горделиво потирая костяшки пальцев.

Немного отдышавшись, я взглянул на Мартелла. Тот кивком показал, что я могу подниматься. Приятно иметь дело хоть с одним профессионалом. С любителями надо всегда, держать ухо востро, чтобы они случайно не натворили чего-нибудь. Был у нас приличный агент, который прекрасно знал все правила игры и соблюдал их, и тем не менее его ухлопал перепуганный мальчишка-поденщик на ферме, случайно нажавший на спусковой крючок дробовика.

Одно утешение — в присутствии Мартелла меня хотя бы не убьют по неосторожности. Мне показалось, что в его глазах мелькнул огонек. Мартелл явно забавлялся. Он нисколько не возражал, чтобы Фредерикс отделал меня как следует, благо мне приходилось стойко сносить побои, чтобы выдержать роль до конца... Поднявшись, я кинул взгляд на Мойру. Девушка стояла, прижав ладонь к щеке. Глаза ее, устремленные на отца, пылали ненавистью.

— Кто этот старый козел? — резко спросил Фредерикс. — Очередной завсегдатай бара? Сколько раз я твердил тебе, чтобы ты не заводила знакомств...

— Знаю, — оборвала Мойра, отнимая ладонь от щеки, на которой появилось багровое пятно. Голос ее звучал холодно и не по-детски твердо. — Я должна сидеть дома и пялиться в телевизор.

— Никто не говорит тебе сидеть дома днем.

— Хорошо — вечерами.

— Я предупреждал тебя о том, что случится с твоим очередным ухажером, — процедил Фредерикс. — А ведь что я только ради тебя не делал! Я был для тебя и отцом и матерью...

— Не смей упоминать маму!

— Я устроил тебя в лучшие школы, — продолжал он, — давал тебе все: деньги, тряпки, машины, А как ты меня отблагодарила? Сперва спуталась с женатым ублюдком, а теперь заявилась в черт знает каком виде... Моя дочь! Почему ты не осталась в Нью-Йорке и не подыскала себе славного парня своего возраста...

— Брось, папа! Я сто раз знакомилась, но все тут теряют ко мне всякий интерес, как только узнают, что я дочь Большого Сола Фредерикса, гостиничного короля. Почему-то в наши дни у людей какое-то странное предубеждение против гостиниц. Фредерикс вспыхнул, но сдержался.

— Ну зачем ты так сделала, крошка? — спросил он уже гораздо миролюбивее. Мне даже стало немного жаль его. — Зачем? Моя дочь, моя гордость, которую я воспитывал, как принцессу, стоит в измятом платье, словно какая-то бродяжка... Как будто ты спала в этом платье...

— Да, спала, — брякнула Мойра и указала на меня. — Вот с ним. Причем дважды.

Нас с Мартеллом словно и в комнате не было. Отец с дочерью ничего вокруг не замечали и обменивались тяжелыми ударами, стремясь уязвить противника посильнее. На нас никто даже внимания не обращал.

— Зачем ты это сделала? — повторил Фредерикс.

— Потому что он оказался единственным, кто не побоялся! Кто не испугался тебя!

— Это мы еще посмотрим, — прошипел Фредерикс. — Отправляйся домой и приведи себя в порядок.

— Только посмей его тронуть! — пригрозила Мойра. — Хоть только пальцем тронь!

— Фенн, отвези ее домой! — приказал Фредерикс. Молчание. Я не смотрел на Мартелла. Наконец он заговорил:

— Мистер Фредерикс, может быть, мне не стоит оставлять вас?

— Как ты смеешь... А, ты из-за этого типа? Не волнуйся, с этим долговязым Казаковой я как-нибудь и сам управлюсь. Ты же видел, как я его...

— Да, — сказал Мартелл.