Устрицы и белое вино

Особенно больших собак. У моих родителей целых две: престарелая серьезная овчарка Рона и молодая мохнатая черная огромная зверина Блэк неизвестной породы. Она ужасно добродушная, но, с точки зрения Роны, безнадежная бестолковщина. Рона совсем другая, нетерпимая и властная, как мой папа, хотя иногда проявляет чудеса милосердия. Например, года два назад в дождь, строго вышагивая на поводке возле левой ноги моего отца, она обнаружила возле урны коробку из-под обуви. Обычно Роне совершенно наплевать на посторонних и на не относящиеся к нашей семье предметы, но тут она сделала стойку и не двинулась с места, пока папа не открыл коробку.

Там неподвижно лежал крошечный черный щенок. Папа решил, что он мертвый. Рона же была другого мнения. Она пару раз лизнула маленькую мордочку, потом взяла существо в зубы и энергично встряхнула. Щенок завякал! Рона многозначительно посмотрела на отца. Он все понял и отстегнул поводок. Не выпуская находку из зубов, Рона молнией понеслась домой! Влетела в дом – у моих родителей частный дом, Рона умеет сама поворачивать ручку на входной двери – и предъявила моей маме щенка, оказавшегося девочкой. Потом они вместе взялись выхаживать Блэк, и Рона очень внимательно следила, чтобы мама вовремя кормила и периодически купала малышку. Так продолжалось несколько недель, в течение которых мама и Рона очень сблизились, а папа – единственный из нас троих, к кому обычно с почтением относится Рона, маму и меня она просто терпит из уважения к нему, – папа отступил на задний план. Но, когда Блэк подросла, все вернулось на круги своя, и Рона вместе с папой стали водить Блэк в собачью школу и учить всяким премудростям. Рона продолжила обучение и на прогулках, в частном порядке, но она – слишком строгий педагог для бестолковой жизнерадостной девчонки, и Блэк постоянно достаются грозные рыки и учебные укусы.

Когда я приезжаю к родителям, то гуляю с собаками вместе с папой, и Блэк в поисках защиты от двойной тирании – отцовской и Рониной – бежит ко мне, начинает лизаться и ласкаться. К искреннему огорчению и недовольству Роны, которая считает Блэк своей собственностью, в силу чего Блэк должна подчиняться только ей, ну, понятно, и отцу. А тут вдруг такое вопиющее нарушение субординации: мятежные ласки и облизывания неизвестно кого!

Признаться, я скучаю по добрятине Блэк. Наверное, я слишком часто рассказывала о ней Шарлю, потому-то он и привез из Гавра черного мохнатенького щенка. Так, о чем я? Ах да, я спрошу Шарля, как зовут щенка, а потом подружусь с ним. Обязательно подружусь, и хорошо бы он оказался таким же ласковым, как Блэк. Он ведь ньюф, а ньюфы – добрые, у Блэк точно в родне были ньюфы. Они очень большие, потому и добрые. Мне вообще кажется, что все большие животные добрые, хотя, конечно, это не так, но все равно в кошках мне не хватает размера. Впрочем, может, и хорошо, что кошки маленькие, разве большая собака смогла бы так уютно выводить убаюкивающий мотив, свернувшись рядышком на подушке? Роне бы такое даже не пришло в голову! А Блэк просто-напросто задавила бы меня, я задохнулась бы под ее тяжестью. И потом, какой бы чистой собака ни была, от нее все равно в той или иной степени пахнет мокрой псиной, а от котенка ничем не пахло. Разве что теплым мехом, как от дорогой норковой шубы.

Я никогда не имела дел с кошками, но не может быть, чтобы от них не пахло совсем! Они ведь едят рыбу, а потом вылизывают себя, так что, по логике вещей, они должны пахнуть рыбой. А еще говорят, что коты противной вонью метят свою территорию. Но Казимир не метил! Может быть, он слишком мал, потому и не метит, и не пахнет? Любопытно. У кого бы спросить?

Ладно, сейчас это неважно. Сейчас главное – встретить в кафе Шарля и помириться с ним. Красить мне ресницы или не красить? А губы? Нет, не буду, иначе получится, что я приготовилась специально. И волосы укладывать не стану, просто высушу феном. Пусть все выглядит так, как если бы я случайно столкнусь с ним в «Четверть девятого».

Глава 4, в которой я расположилась за столиком на улице

Мои наручные часы и часы на столбе показывали без двадцати двух минут девять. Через большие окна кафе мне было видно, что Шарля внутри нет. Значит, вот-вот появится на той стороне площади, обогнет ее и, свернув за угол, сразу заметит меня. А вдруг молча пройдет мимо? Или резко повернет обратно? Кошмар... Надо, наверное, сесть как-нибудь иначе, чтобы я сразу увидела его, а он меня – не сразу. Я пересела на другой стул – вполоборота по отношению к площади. Но если он уже позавтракал и ушел? Спросить у официантов, не позавтракал ли уже интересный высокий брюнет с серыми глазами и волнистыми волосами и еще в компании маленького ньюфаундленда? Нет, это уж совсем глупо, особенно про ньюфаундленда...