Утешение историей

Христианство наделило нас свободой выбора. Вместо буйного языческого пьянства оно оставило всего лишь ложечку вина во время причастия. Ему не нужны человеческой жертвы. Первородный грех искуплен распятым, но воскресшим Христом. Мы сами ответственны за свои поступки. Можно выбрать путь темный — к смерти. Можно светлый — к жизни.

Нет предопределения. Когда-то Шевченко написал: «Погибнещ, згинеш, Укра"iно, не стане слiду на землi… Но я повторяю слова другого украинского классика. Советской эпохи. Павла Тычины. Из советского же украинского гимна: «Живи, Укра"iно, прекрасна i сильна».

Я только слегка переделал его слова. Имею право. Ведь слова Тычины тоже переделывал в 1978 году Мыкола Бажан, убирая упоминание о Сталине.

Живи, Укра"iно, прекрасна i сильна,У братнiм Союзi

ти щастя знайшла.Miж рiвними рiвна,мiж вiльними вiльна,Пiд сонцем свободи, як цвiт, розцвiла.

В каком Союзе? Да посмотрим еще. Ведь ничего не кончилось. Все только начинается. Не умирайте раньше времени.

12 июля 2014 г.

Крейсер «Варяг» — рецепт прорыва

Под вывеской подвига часто скрывается разгильдяйство и военная некомпетентность. Решение действовать по шаблону породило героический миф, но убило корабль.

История крейсера «Варяг» — миф, переживший целое столетие. Думаю, не одно столетие он еще переживет. Немногим боям XX века, богатого двумя мировыми войнами, выпала такая честь. Воевали, кровь проливали, а помнится вот это — одинокий корабль, идущий на бой с целой эскадрой, гордо реющий Андреевский флаг, вечные слова песни: «Наверх вы, товарищи, все по местам! Последний парад наступает!»

Врагу не сдается наш гордый «Варяг»!

Команды русских кораблей той эпохи интернациональны. В кают-компании — множество немецких фамилий. Старшим штурманским офицером «Варяга» был лейтенант Беренс. Старшим минным офицером — лейтенант Роберт Берлинг. Мичманы Шиллинг, Эйлер и Балк — тоже варяговцы. Буквально на первых минутах боя японский снаряд разорвал на куски мичмана Алексея Нирода — от двадцатидвухлетнего графа осталась только кисть руки с кольцом на пальце.

КАЖДЫЙ ТРЕТИЙ ОФИЦЕР «ВАРЯГА» — НЕМЕЦ. Читая этот список, можно подумать, что речь идет о каком-нибудь германском или британском корабле. Но российский флот начинался при Петре Первом с приглашенных на службу иностранных специалистов. Многие из них обрусели, как в незапамятные времена варяги, давшие название крейсеру. Основали офицерские династии. Так и служили империи на морях из поколения в поколение. С европейскими фамилиями и русскими отчествами, как у того же Берлинга Роберта Ивановича.

К тому же после присоединения Прибалтики (Лифляндии, Эстляндии и Курляндии) в первой половине XVIII столетия в состав российского дворянства вошло вместе с тощими поместьями многочисленное «остзейское» дворянство. «Ост зее» (Восточное озеро) по-немецки — Балтийское море. Все эти бедные, но благородные роды, вроде знаменитых Врангелей, не мучились лишними сомнениями. Служили шведам до Карла XII. Пришли русские — стали служить им. Впрочем, Романовы не лезли в культурную политику этой категории своих подданных. На каком языке в Риге и Ревеле (ныне — Таллинн) они говорят, какую веру исповедуют — неважно. Лишь бы служили. А служили безденежные немцы действительно хорошо. Такой уж у них был менталитет. Вот и получилось, что РОВНО ТРЕТЬ офицеров-варяговцев, участвовавших в бою, по национальности являлись немцами. Шесть из восемнадцати!

«АУФ ДЕК, КАМЕРАДЕН!» Да и песню, ставшую знаменитым военным гимном, сочинил самый настоящий немец! Природный и чистокровный. Поэт Рудольф Грейнц — подданный германского кайзера Вильгельма. В том же 1904-м. Буквально по горячим следам. И по-немецки, естественно. В оригинале начало звучит так: «Ауф дек, камераден!» («На палубу, товарищи!»). То, что мы знаем в русском переводе, как: «Наверх вы, товарищи!»

Едва отгремели залпы боя у Чемульпо и мировые информагентства разнесли по газетам всех стран сообщение о героическом поединке «Варяга» с кораблями микадо, Грейнц в восторге бросился за письменный стол. Его распирало сочувствие. Мужская солидарность. В войне с японцами Германия была однозначно на стороне России. Поэтому Грейнц и писал, буквально сливаясь с командой погибшего корабля в местоимении «мы»:

Из пристани верной мы в битву идем, Навстречу грозящей нам смерти,За родину в море открытом умрем,Где ждут желтолицые черти!