Утешный мир

– Правда? – глупо спросила я, значительно растерявшись. Но ведь бывают же и совпадения… Развод родителей вполне мог по времени совпасть с первыми проявлениями какой-то загадочной болезни, которую вот уже три года не может найти и определить коллектив профессиональных диагностов… Честно сказать, я уже и сама в это не очень верила…

– Варе сейчас четырнадцать. Значит, когда вы развелись, ей было одиннадцать…

– Да. Эндокринолог нам говорила, что, может быть, когда начнутся месячные, она это все перерастет. Мы поверили и ждали (надо же на что-то надеяться), месячные начались год назад, но ничего, увы, не изменилось…

Внутренне приняв к рассмотрению психосоматическую гипотезу происходящего, я быстренько прошлась по самым важным и уязвимым местам: отношения Вари с отчимом, с новой женой отца, с дочерью новой жены (почти взрослая девушка, старше Вари), с новорожденным сводным братиком, с одноклассниками, с учителями, с другими сверстниками…

Ни-че-го. Варя ко всем относится хорошо, всеми любима, можно даже сказать, что ее обожают. А за что ее не любить-то? Вот все говорят: подростковый возраст, подростковый возраст… А мы ничего и не заметили такого. То есть что-то вроде вот как раз в одиннадцать лет начиналось ершистое, а потом тут же и кончилось. Варя умеет говорить комплименты, Варя услужлива и спокойна, у нее много подружек, они приходят к ней в гости и зовут к себе, учителя готовы идти на любые уступки, чтобы она могла досдать пропущенное. Отчим говорит: если наш вырастет хоть вполовину таким же умным и добрым, как Варька… Новая жена отца готова всей семьей ехать на тот кишечный курорт, который рекомендовали Варе. Сводная сестра (со слов отца) говорит: я даже удивилась, что с такой малявкой можно дружить… Мальчики пишут ей во «Вконтакте» и приглашают на свидания, но она, к сожалению, слишком часто болеет…

– Приводите Варю!

* * *

Девочка выглядит ужасно: худенькая до прозрачности, мешки под глазами, сами глаза красные и слезятся, едва слышный голос, тонкие, ломкие на вид волосы, все время почесывается (между пальцами какие-то корочки, на шее и лбу – красные пятна) и нервно зевает. Все свои хорошие отношения со всеми подтверждает однозначно. С удовольствием рассказывает об обеих семьях, о брате и сестре, о подружках. Говорит, что читала мою книжку – едва слышно, но умно хвалит. Что-то меня тут царапает, но я гоню это прочь: вот только не хватало думать о своих писательских амбициях, когда перед тобой ребенок, который так явно и тяжело болен!

С сожалением вздыхая (неприятно рушить очередную надежду), говорю матери: увы, ничем не могу вам помочь, можете проконсультироваться с кем-то еще, но вряд ли это психосоматика, никаких психологических проблем у Вари я даже предположить не могу. Надо обследоваться, искать дальше.

Но матери явно не хочется уходить, она хочет поговорить еще, может быть, в чем-то убедиться. Почему нет? Я расспрашиваю ее о Варе, о раннем детстве (мне все не верится, что ребенок был совершенно, редкостно даже здоров), что она любит и любила раньше, о ее увлечениях…

– Варя много читает?

– Нет, вы знаете, вот тут – нет. Книг совсем не читает. Вообще. Так и не сумели мы с отцом ее приучить. Только по программе, и то с трудом, норовит в кратком пересказе. Вот фильмы смотреть любит, это да.

– Она сказала мне, что прочла мою книжку.

– Соврала, должно быть, – усмехнулась мать. – Чтоб вам приятное сделать. Это я ей сказала, что вы еще и книжки пишете.

Я задумалась. Варя ведь не просто сказала, что, мол, читала, понравилось. Она еще либо узнала откуда-то краткое содержание, либо просто нашла в инете и запомнила какую-то дежурную похвалу. Видимо, это меня тогда и царапнуло – взрослый комплимент, выпадающий по первой ссылке, я его когда-то уже видела…

Моя почти равнодушная расслабленность исчезла, теперь я уже расспрашивала мать вполне целенаправленно. Она сразу почувствовала, что яза что-то ухватилась, и отвечала четко и внятно.

* * *

– Варя, ты всегда говоришь людям то, что они, с твоей точки зрения, хотят услышать. Ты умная и наблюдательная, у тебя обычно неплохо получается. Зачем ты это делаешь?

Девочка колебалась всего несколько секунд. Я загнала ее в нехитрую ловушку: вы уже перестали пить коньяк по утрам?

– Чтобы меня любили, конечно. Этого же всем надо. И никому не плохо. Разве не правильно?

– Когда это началось? Ну, когда ты догадалась так делать?