Утоли моя печали

– Я очень устал, Борис, устал нервами, – беспрестанно потирая руки, говорил Каляев. – Ты знаешь, я не могу больше ждать. Я буду спокоен только тогда, когда Сергей будет казнен.

– Семнадцатого января, Иван, – тихо сказал Савинков. – Семнадцатого в Большом театре торжественный спектакль. Будешь ждать великого князя по дороге в театр на Воскресенской площади, у здания городской Думы. Тебя прикрывает Куликовский.

Вечером того же дня Иван Платонович написал последнее письмо:

«Вокруг меня, со мной и во мне ласковое, сияющее солнце. Сегодня мне хочется только тихо-сверкающего неба, немножко тепла и безотчетной радости для изголодавшейся души… Здравствуйте же, все дорогие друзья, строгие и приветливые, бранящие нас и болеющие с нами!»…

Был сильный мороз, начиналась вьюга. Каляев, кутаясь в потертый полушубок, стоял на уготованном ему первом номере. В начале 9-го часа от Никольских ворот Кремля показалась карета, которую Каляев узнал по белым и очень ярким огням фонарей. Бросился наперерез карете, уже поднял руку и…

В ярко освещенной карете рядом с великим князем сидела его жена и двое детей…

«Маша Олексина!..» – вспомнилось вдруг Каляеву, и он отступил в сторону.

Карета Сергея Александровича благополучно проехала к подъезду Большого театра…

– Ты поступил правильно, Ваня, – сказал Савинков. – Обождем до лучших времен. Ты успокоишься…

– Ни в коем случае, Борис! – возмутился Каляев. – Я дал слово казнить великого князя, ты знаешь, при каких обстоятельствах и за что именно.

– Хорошо, – подумав, согласился Борис Викторович. – Второго февраля, в Кремле, когда великий князь поедет в свою канцелярию. Прощай, Янек.

– Прощай, Борис.

Они расцеловались и разошлись.

Каляев (письмо из Бутырской тюрьмы):

«Я бросил бомбу с разбега… Я был подхвачен вихрем взрыва. После того как дым рассеялся, я оказался у разбитых задних колес кареты. Я был ранен и обожжен, но встал… Мог ли я убежать? Мог. Но тогда это было бы убийством великого князя, а не казнью за Ходынку…»

Жена убитого великого князя Сергея Александровича Елисавета Федоровна пожелала навестить убийцу мужа. Ее свидание с Иваном Каляевым произошло в Пугачевской башне Бутырской тюрьмы.

– Мне очень больно, что я причинил вам горе, – тихо сказал Каляев. – Но я исполнил свой долг.

– Кто оценит долги наши? Люди? Бог? Будущее?..– Елисавета Федоровна помолчала. – Примите от меня на память иконку Божьей Матери «Утоли моя печали». Я буду молиться за вас.

– Мне больно, что я причинил вам горе, – повторил Иван. – Но совесть моя чиста. Прошу вас, Ваше высочество, не ходатайствовать перед государем о даровании мне жизни. Я не приму помилования. Нас разделяют горы трупов Ходынки и сотни тысяч разбитых человеческих сердец.

В ночь на десятое мая 1905 года в Шлиссельбургской крепости палач Филипьев завязал петлю на шее Ивана Платоновича Каляева. Он отверг исповедь и последнее целование креста, успев сказать перед тем, как Филипьев вышиб под ним опору:

– Я счастлив, что исполнил приговор главному виновнику ходынской трагедии. Учитесь смотреть в лицо истории, люди. Учитесь смотреть в ее лицо!..

Дочери Надежды Ивановны Олексиной Калерии, Лерочке Вологодовой как раз в этот день исполнилось ровно пять лет…

1.01.97 – 20.03.97.