Утонуть в крови: вся трилогия о Батыевом нашествии

Понимая, что посад не удержать, так как враги могут оказаться там, не штурмуя стену, а просто перейдя по льду Москву-реку, воевода Филипп Нянко в спешном порядке велел всему посадскому люду укрыться в Верхнем граде.

Собравшись на крепостной стене детинца, московляне наблюдали, как несколько сотен спешенных татар, держа наготове луки и сабли, вошли в Нижний город с другого берега Москвы-реки. Враги рассыпались по улицам и дворам, их громкие радостные возгласы были далеко слышны в неподвижном морозном воздухе. Распахнув створы посадских ворот, степняки из передового отряда впустили в Нижний город около двух сотен татарских конников, которые принялись рыскать вдоль бревенчатой стены детинца и пускать стрелы в толпящихся на заборолах московлян.

В тот день татары лишь обшарили московский посад, не делая попыток штурмовать Верхний город.

Сильнейшая тревога, словно снежный ком, катящийся с горы, возрастала в душе Саломеи. Она видела, что удельный град ее возлюбленного князя совсем невелик, уступая по размерам той же Коломне. Здешние укрепления тоже были не столь высоки по сравнению с валами и стенами Коломны, Ожска и Переяславца. Поэтому никаких особых надежд на то, что московлянам удастся долго продержаться против огромной татарской орды, у Саломеи не было с самого начала. Она приготовилась к худшему, мысленно дав себе зарок ни в коем случае не даваться живой в руки мунгалов.

Следующий день прошел у татар в приготовлениях к штурму Верхнего града.

На заснеженной равнине рядом с ранее разбитым лагерем степняков появились еще два больших становища, пестреющих сотнями шатров с круглым верхом, над которыми в мглистое зимнее небо поднималось, растягиваясь по ветру, множество дымов.

Пригнанные татарами пленные русичи разбирали дома и заборы в Нижнем граде, сооружая осадные башни, защитные навесы и длинные лестницы.

Татарские лучники с утра до вечера обстреливали деревянную стену детинца зажженными стрелами. Расторопные московские ратники загодя подняли на стену кадушки и ведра с водой, повсюду успевая быстро гасить огонь.

И вот пришел момент, когда татары сразу с двух сторон двинулись на приступ.

В то утро Саломею разбудил не ласковый голос ее возлюбленного, а тревожный набат, созывающий ратников на стену. Дозорные изо всех сил колотили в металлические била, дребезжащее громыхание которых врывалось во все дома Верхнего града.

Владимир Георгиевич торопливо облачился в воинский наряд и, поцеловав заспанную Саломею, тоже убежал на стену.

Умываясь и прибирая свои длинные волосы, Саломея машинально глядела на себя в зеркало, вслушиваясь в грозный шум, в котором сливались боевой клич мунгалов, звон оружия, треск ломающихся копий и лестниц. Этот шум, ширясь и нарастая, был слышен повсюду в небольшом детинце, похожем на маленький островок, который грозили захлестнуть бесчисленные враги, идущие на штурм волна за волной.

«Больше живой вы меня не получите, узкоглазые твари! — думала Саломея, одеваясь и поворачиваясь перед зеркалом. — Лучше я покончу с собой, чем допущу, чтобы меня раздевали и бесчестили вонючие нехристи! Лучше смерть, чем опять такой позор!»

Саломея пришла в трапезную, где ее ожидали служанки, готовые принести яства и напитки. Саломея повелела подавать завтрак, сама же не села за стол, а подошла к окну, стараясь разглядеть за высокими крышами соседних теремов Неждановскую башню. Именно туда и устремился Владимир Георгиевич со своими гриднями.

Служанки расторопно накрыли на стол и, потупив очи, стояли в сторонке возле печи, ожидая новых распоряжений Саломеи.

Саломея подошла к столу, на котором источали теплый аппетитный дух жаренная с луком зайчатина, пироги с рыбой и морковью, недавно испеченный хлеб. Тут же стояли сосуды с яблочным соком и медовой сытой. Саломея глядела на кушанья, но мысли ее были совсем не о еде.

Неожиданно одна из служанок упала на колени перед Саломеей, обняв ее за бедра. Это была Росана, несдержанный язык которой вынудил Саломею дать ей пощечину.

Со слезами на глазах Росана стала умолять Саломею не подвергать ее столь жестокому наказанию — не протыкать ей язык раскаленными иглами.

— Ладно, милая, я прощаю тебя, — промолвила Саломея, садясь на стул. — Сбегай-ка на крепостную стену и узнай, как там обстоят дела, крепко ли стоят наши ратники против нехристей. И бегом назад!

Росана молча кивнула и опрометью кинулась исполнять повеление Саломеи.

В ожидании возвращения Росаны Саломея отломила небольшой кусок рыбного пирога и лениво угощалась им, пригубляя из серебряного кубка яблочный сок.

Наконец Росана прибежала обратно, запыхавшаяся, в распахнутой шубейке, держа платок в руке.

— Плохо дело, госпожа! — выпалила Росана, вновь упав на колени перед Саломеей. — Татар лезет на стену великое множество! Ратники наши с трудом их сдерживают. Князь наш сражается на Неждановской башне, на которую с неба падают огромные камни…

— Сходи в оружейную и принеси мне кинжал, — сказала Саломея, погладив Росану по румяной щеке кончиками пальцев.