Утонуть в крови: вся трилогия о Батыевом нашествии

Однако сколь Изяслав Владимирович был силен и отважен, столь же он был и порочен. В нем не было ни капли жалости к своему ближнему, этот князь мог пожалеть своего коня, но не друга или брата. Самонадеянность, хвастовство и подлость являлись определяющими чертами характера Изяслава Владимировича. Он рвался занять черниговский стол, считая, что у него есть все права на это, ибо его отец и дед в свое время княжили в Чернигове. По родовому укладу у Изяслава Владимировича имелось преимущественное право перед Михаилом Всеволодовичем владеть Черниговом. Он доводился Михаилу Всеволодовичу троюродным дядей, как и Олег Святославич. Утвердившись в Киеве, Михаил Всеволодович в знак расположения к Изяславу Владимировичу давал ему во владение то Переяславль, то Вышгород, то Туров… Ни в одном из этих городов Изяслав Владимирович не задержался надолго, так как у Михаила Всеволодовича была привычка то и дело пересаживать союзных ему князей из одного удела в другой. Однажды Изяславу Владимировичу удалось, наконец, получить во владение Чернигов, но опять-таки ненадолго. После ссоры со вспыльчивым Михаилом Всеволодовичем Изяслав Владимирович был вынужден уйти в Путивль.

Обида и злость переполняли Изяслава Владимировича. Одолеваемый жаждой мести, он приехал в Козельск, чтобы помешать осуществлению замыслов Михаила Всеволодовича. Узнав, что киевские послы уехали ни с чем, Изяслав Владимирович не стал скрывать своего злорадства.

— Ты верно поступила, краса моя, дав от ворот поворот сватам Михайлы Толстозадого! — усмехаясь, молвил Изяслав Владимирович в беседе с Феодосией Игоревной. — Пусть-ка теперь этот сукин сын ищет невесту для своего брата-негодяя в другом месте. И то, что ты сыну своему не позволяешь выступить в поход на Вщиж, тоже правильно, душа моя. Михайло-мерзавец наверняка уже измыслил способ, дабы во время осады Вщижа по-тихому убрать княжича Василия с помощью яда иль кинжала. На такие-то дела Михайло ба-альшой мастак! Ему же Козельск нужен, чтобы посадить здесь кого-нибудь из ближней родни. В Вятской земле Козельск — самый неприступный град.

— Но ведь мой сын Василий доводится Михаилу Всеволодовичу двоюродным племянником, — нахмурившись, промолвила Феодосия Игоревна. — Это ли не ближняя родня?

— Двоюродных племянников у Михайлы много, — заметил Изяслав Владимирович, — но далеко не все они ему по сердцу. Вот в чем дело, краса моя. После гибели на Калке твоего мужа и свекра семья ваша угодила в опалу к Михайле-подлецу, который сначала сел в Чернигове, а затем в Киеве. Помнишь, наверно, душа моя, как изгойствовали родные братья твоего супруга, Иоанн и Гавриил. Михайло гнал их отовсюду, как чумных. Где ныне Гавриил, никто не знает. Иоанн княжит покуда в захудалом Дедославле на самой окраине Окских земель. Но надолго ли? — Изяслав Владимирович помолчал и добавил: — Удивительно, что Михайло-мерзавец до сих пор не лишил княжича Василия и тебя, краса моя, козельского стола. Полагаю, у Михайлы просто руки до вас не дошли. Погряз он в грызне с Мономашичами из-за Киева. Но теперь-то Михайло-негодяй может торжествовать: смоленских Мономашичей он разбил, а суздальских Мономашичей татары разбили в пух и прах!

Изяслав Владимирович сделал многозначительную паузу, держа Феодосию Игоревну под прицелом своих темных недобрых глаз.

— Ныне-то Михайло силен полками и руки у него развязаны, — озабоченно вздохнул Изяслав Владимирович. — Чувствую, скоро полетят головы неугодных Михайле князей. Сперва Михайло приберет к рукам Вщиж, потом Курск, а там, глядишь, и до Козельска доберется. Так что смекай, краса моя.

— Намеки твои мне понятны, княже, — сказала Феодосия Игоревна, с трудом сдерживая подступившее волнение. — Ты лучше присоветуй, что нам с Василием делать, дабы изгоями не стать.

— Выход тут один, душа моя, — без раздумий ответил Изяслав Владимирович. — Замуж тебе нужно выйти за князя не робкого десятка и с сильной дружиной.

— Немолода я уже, чтобы под венец идти, — усмехнулась Феодосия Игоревна. — Мне ведь уже за сорок. Кто на такую невесту позарится?

— Я готов венчаться с тобой хоть завтра, краса моя, — промолвил Изяслав Владимирович, чуть подавшись вперед и крепко стиснув своими сильными пальцами подлокотники кресла. — Годы тебя совсем не состарили, Федосьюшка. Дивно хороша ты лицом и телом, как спелая ягода! Ну, пойдешь за меня? — Изяслав Владимирович подмигнул своей собеседнице. — Будешь за мной, как за стеной каменной! И сына твоего я никому в обиду не дам. И дочери твоей я подыщу жениха видного. Соглашайся, душа моя! Это дело верное!

— Экий ты быстрый, княже! — смущенно пробормотала Феодосия Игоревна, залившись ярким румянцем. — Скоро сказка сказывается, а сватовство скорым не бывает. Мне с детьми посоветоваться надо и с боярами своими потолковать.

— Чего вола за хвост тянуть! — Изяслав Владимирович раздраженно пожал широкими плечами. — У всех твоих советников, княгиня, зуб на меня имеется, поэтому все их речи мне наперед ведомы. А дети твои еще несмышлены, душа моя, полагаться на их мнение глупо.