Утопая в звёздах

После того, как я обнажил перед ним свою душу настолько, насколько пожелал, мы посидели в тишине какое-то время. А когда остановились у знака «стоп», я повернул голову и увидел, как Остин вытирает слезу, слегка размазывая подводку на глазах.

– Ты прошел через такое дерьмо, друг. – Он положил руку мне на плечо. – Мне жаль.

Я уставился в пол, не в силах выразить словами, как много значило для меня его простое сочувствие.

– Поехали домой. – Он снова положил руки на руль. – Давай составим план, ты и я. Мы все просчитаем и сделаем все, что захочешь. Но останься пока с нами. В тепле, у нас есть еда и одежда. Спешить некуда.

Он остановился на пустом перекрестке. Остин прав. То, что я был зол и вел себя как придурок, не помогло бы мне достичь цели.

– Ладно. Хорошо. Давай вернемся.

Вот так Остин стал человеком, которому я доверился.

Глава 32

Гейз

Когда мы вернулись домой, у входной двери нас встретили Ронна в халате и Майк в пижамных штанах и толстовке, их волосы торчали во все стороны. У меня напряглось все тело, и я застыл на дорожке, ведущей к дому. Когда взрослые выглядели так, я сразу готовился к неконтролируемому поведению. Крики, удары.

Остин остановился как вкопанный и повернулся ко мне.

– Все хорошо, Гейз?

Я бы вряд ли справился с ними обоими, если бы они начали бить меня. Меня пугало, что их двое, к тому же я был уверена, что Майк сильнее Брюса.

Остин снова повернулся к родителям.

– Эй, можете дать нам пару минут?

Они выглядели обеспокоенными, но Майк ответил:

– Конечно. – И отошел от входной двери.

– Они накажут нас? Раз поймали.

Мне казалось, что пора бежать. Раньше у меня была рампа, чтобы перебраться к Пикси. Но здесь-то ее нет. Я мог бы убежать, но что тогда?

– Я написал им, что мы уехали, и мама наверняка приготовила горячий шоколад и печенье для нас. Ее вряд ли волнует, что мы уже полноценно позавтракали.

– Майк накажет нас перед этим?

В тишине, последовавшей за моим вопросом, зазвучали ночные сверчки.

– Нет, чувак. Они не бьют нас. Они нас любят.

Его глаза искали мои, возможно пытаясь достучаться до меня, потому что фраза, сказанная мной, доказывала, насколько разными были наши жизни.

– Ладно. Хорошо.

Я добровольно сделал первые шаги навстречу предполагаемому наказанию.

Но не услышал ни резких слов, ни даже выговора. Только тихие слова благодарности Остину, лица, полные обожания. Ронна села рядом со мной.

– Эй, я тебя не сужу. Просто скажи, как нам стать лучше для тебя, что мы можем сделать, чтобы ты чувствовал себя комфортно и остался с нами.

Они ничего не бросали в меня, не обзывали.

– Просто я соскучился по дому. И знаю, это звучит безумно, учитывая, что произошло.

Они же забрали меня из больницы. Так что должны знать, во что я вляпался.

Ронна положила свою руку рядом с моей, но не прикоснулась.

– Звучит очень по-человечески. Разумеется, ты испытываешь подобные чувства. Если тебе хочется съездить туда, мы отвезем.

– Все в порядке, правда. У меня есть план. Я напишу своей подруге и посмотрю, как все сложится.

Этого было достаточно, чтобы Ронна кивнула.

– Я принесу тебе всякую канцелярию и марки, но предложение остается в силе. Если тебе хочется съездить туда, мы отвезем.

Она пододвинула ко мне тарелку с печеньем. Этот простой жест растрогал меня больше, чем что-либо этой ночью. Мельчайший проблеск альтернативной реальности. Как оно и должно было быть. Мое сердце болело за Пикси, я никогда не ждал подобного от Брюса, но о ней, по крайней мере, таким же образом заботилась мама, пока не появился Бик и не вывел ее мир из равновесия.

Остин принес мне бумагу, конверты и марки.

– Выплесни свои чувства наружу. И положи конверт для нее с маркой и нашим адресом.

Я не стал говорить ему о том, что писать – худшее занятие для меня. Мой почерк был таким, будто кто-то привязал ручку к заднице безголового цыпленка, но я справился. Я спросил Пикси, почему она так поступила. Сказал, что очень зол. Что я скучаю по ней. Спросил о своей квартире и о том, кто там сейчас живет. И о рампе. А затем опустил письмо в белоснежный почтовый ящик Буратонов.

На следующий день я написал еще одно письмо. Рассказал ей о Буратонах и о том, что мой отец сидит в тюрьме. О выздоровлении, о том, каким хорошим оказался дом, в котором я остановился. И что я скучаю по ней.

Затем, еще через день, я снова написал ей о том, сколько в Покипси перепуганных белок и что я подружился с мышью на заднем дворе, она ждала, когда я принесу ей остатки еды, чтобы перекусить. Я даже нашел для нее старый моток пряжи и вязальные спицы, чтобы она могла уютно устроиться ночью.

И что я скучал по ней и по ее клубничному шампуню для волос.

Я рассказал ей о том, что стал выше. Об Остине, который не был похож на других, но был крутым. Я упомянул подруг Тедди, которые всегда хихикали, если оказывались рядом, и Мильта, который заботился о том, чтобы в его комнате был заряжен джой-кон[14] на случай, если я захочу поиграть с ним.