Городской прокурор Алексей Алексеевич Харитонов хмуро слушал следователя Альбину Петровну Шип, которая докладывала о проделанной работе по недавно поступившему в прокуратуру необычному заявлению. Заявление было озаглавлено «Понуждение к действиям сексуального характера», автором его была молодая еще женщина, работавшая бухгалтером в одном из городских учреждений. Еще недавно невозможно было представить себе, что здесь, в старинном российском городе с прочными казацкими корнями и соответствующими нравами, кому-то в голову придет обратиться в прокуратуру с заявлением об этом и давать откровенные показания. А потом еще и быть готовой обнародовать все публично в суде! Во всяком случае, на памяти Харитонова и других опытных следователей-мужчин ничего не было. Поэтому Харитонов расписал заявление для проверки следователю Альбине Шип, женщине еще молодой, одинокой, но это одиночество уже явно тяжело переживающей. Мужики могли подойти к делу легкомысленно, а уж эта спуску не даст… Примерно так думал Харитонов. И теперь видел, что в своих расчетах не ошибся.
Из рассказа Шип следовало, что начальник одного из городских учреждений Василий Харлампиевич Хачериди, 44-летний мужчина с греческими корнями, что называется, положил глаз на новую сотрудницу Маргариту Могилевскую и стал настойчиво домогаться от подчиненной взаимности. Мужчина он видный, самоуверенный, избалованный вниманием в практически женском коллективе учреждения. Но замужняя Могилевская делала вид, что намеков начальника не понимает. Наконец, когда она пришла к нему в кабинет подписывать заявление на отпуск, тот прямо предложил укрепить служебные отношения — интимными. Получив отказ, Хачериди страшно оскорбился и предложил Могилевской хорошо подумать. А то ведь так можно и работу потерять, а по нынешним временам да при безработном муже оказаться без зарплаты…
— Из чего можно сделать вывод, — заключила Шип, — что Хачериди специально изучил семейное положение Могилевской и готовился к шантажу…
Харитонов автоматически кивнул.
Дальше — больше. Даже во время отпуска воспылавший страстью руководитель звонил Могилевской домой и прямо спрашивал: «Что надумала?.. Нет? Тогда пойдем по жесткому варианту…»
— Это что значит? — нахмурился Харитонов.
— Видимо, шантаж и давление, — объяснила уже разгорячившаяся от собственного рассказа Шип. — Домогательства продолжались, и когда Могилевская вышла на работу. Кроме угроз увольнения, в ход шли дорогие подарки и обещания более высокой должности и оклада… Причем, оказалось, что это были не просто слова — Могилевскую назначили на более высокую должность, повысили зарплату чуть ли не на треть…
— Господи, чего он к ней пристал-то? — не выдержал Харитонов. — Что она — красавица писаная?
— Да ничего особенного, — поджала губы Альбина Петровна. — Полноватая такая. Думаю, просто не мог смириться, что кто-то ему смеет отказать. Мужской шовинизм…
«Ишь, каких слов набралась, — мельком подумал Харитонов. — Сама-то, небось, только и ждешь, когда на тебя какой-нибудь шовинист внимание обратит. Вот будет радости!»
А пока Шип увлеченно продолжала рассказывать. Могилевская так и не захотела ответить на все знаки внимания начальника.
— Вот только Хачериди этот не учел, что женщина она современная, поэтому пошла к адвокату, — торжественно доложила Шип, блеснув глазами. Мол, знай наших!
— И тот, надо думать, объяснил ей, что доказать домогательство очень сложно, — скучным голосом сказал Харитонов. — Потому как надо доказать, что тебя пытались принудить к сексуальным действиям путем шантажа, угрозы уничтожения, изъятия имущества либо с использованием материальной или иной зависимости. Просто навязчивые ухаживания коллеги по работе под действие статьи не попадают…
— Объяснил. Но только Могилевская не сдавалась — купила и стала носить с собой диктофон, чтобы записать угрозы.
— Записала? — поинтересовался Харитонов.
А сам подумал: «Вот вляпался мужик!»
— Не удалось, — разочарованно покачала головой Шип. — Как назло, Хачериди в этот момент перестал угрожать, а прибег к пылким признаниям и уверениям в необыкновенной любви… В общем, после повышения Могилевской он посчитал, что теперь отказа ему не будет. Однажды Хачериди вызвал ее и сказал, что ждет ее в номере гостиницы и протянул ключ. Она ключ взяла…
— И пошла в магазин, чтобы купить кинокамеру и запечатлеть все на пленку, — неосторожно пошутил Харитонов, которого эти страсти из индийских кинофильмов уже стали утомлять.
— Нет, — не приняла его шутку Шип. Она уже вся пылала.
— А зачем же она ключ брала? Ведь Хачериди явно понял это как знак согласия?
— Она решила пойти в гостиницу с диктофоном для решительного разговора. Или ее оставят в покое, или она идет в прокуратуру…
«Вот она, женская логика во всей красе! — подумал Харитонов. — Берет ключ, идет в номер гостиницы, чтобы… поговорить».