Утопия о бессмертии. Книга первая. Знакомство

Пока мы шли к выходу из магазина, я видела в каждой витрине своё отражение. Так бывает, когда обновка нравится, и человек подсознательно ищет возможность полюбоваться собой ещё и ещё раз. Сергей искоса поглядывал на меня лукавым взглядом, наконец я рассмеялась и призналась:

– Нравится! Очень-очень нравится! Спасибо, Серёжа! Зашли за сумкой, а купили чудо-дублёнку!

Опершись на его руку, я подпрыгнула, намереваясь чмокнуть его в щёку. Он поймал и меня, обхватив за талию, и губы мои захватил в недолгий, но страстный плен. Открывая дверь наружу, словно в продолжение вчерашнего разговора он хрипловато бросил:

– И смех твой сводит меня с ума.

Мы пошли пешком. И Айя, и Голубая мечеть были перед глазами. И хоть день был холодным и ветреным, я в дублёнке чувствовала себя тепло и уютно.

– Ты была в Голубой мечети? – спросил Сергей.

– Нет. Я была в Айе и больше нигде.

– Мечеть строил Ахмед Первый, она и называется в его честь Ахмедие или Султанахмет. «Голубой» её прозвали европейцы за эффект голубой дымки внутри куполов. Приём довольно простой, но весьма остроумный – в отделке куполов использованы синие и белые изразцы, дневной свет приникает через многочисленные окна в куполе и на фоне изразцов приобретает голубоватый оттенок.

– Архитектор гениален. Знаешь его имя?

– Нет, не помню.

– Мечеть своим обликом не спорит с Айей. Они словно две сестры – и похожи, и каждая хороша своей красотой.

– Так и есть. Айя построена в византийском стиле, а Ахмедие соединила в себе и византийский, и исламский стиль. Мечеть строилась не в самые лучшие времена для Великой Порты. Страну сотрясало крестьянское восстание, шла война с Персией, продолжалась распря с Габсбургами за Венгрию. Дабы снискать расположение Аллаха и во славу его, султан Ахмед и решил построить великую мечеть. И не избежал скандала.

– Какого скандала?

– Вокруг Ахмедие построили шесть минаретов, столько же, сколько было вокруг главной мечети ислама аль-Харам в Мекке. Равное количество минаретов объявили святотатством, разразился скандал, и чтобы замять его, султан Ахмед пристроил к аль-Харам ещё один минарет – седьмой. Намеренно было совершено «святотатство» или нет, доподлинно не известно. По легенде виноват архитектор, перепутавший слова, схожие по звучанию – «алтын» и «алты». Султан будто бы велел покрыть минареты золотом, а архитектор понял, что ему велят построить шесть минаретов.

– Ну да, ну да! А минареты-то выстроили за одну ночь, султан увидел результат на утро, посчитал: раз, два, три… шесть?! Святотатство, однако! Знаешь, случись подобное в Европе, европейцы, скорее всего, потребовали бы снести «лишний» минарет. И для острастки, и чтобы непревзойдённое оставалось непревзойдённым.

Серёжа покачал головой.

– Не знаю, Маленькая, не уверен.

Близ мечети мы зашли в магазинчик женской мусульманской одежды, купили мне платок, и девушка-продавец помогла надеть его правильно. Лёгкое пальто, наверное, летнее, она предложила надеть прямо на дублёнку и не покупать, а просто вернуть его после посещения мечети.

– Давай зайдём через ворота султана, – предложил Сергей и привёл меня к проходу, перегороженному цепью. – Султан приезжал верхом, и цепь понуждала его склонить голову, прежде чем попасть в дом Всевышнего.

– Справедливо, – сказала я. – Какая бы власть у тебя не была, но и ты во власти Бога.

– Справедливо, – согласился Сергей. – Надо сказать, Ахмед Первый был неплохим правителем, власть получил ещё ребёнком – в тринадцать лет; правил самостоятельно и умер в двадцать семь, через год после завершения строительства мечети. Он не выиграл ни одной войны, но в народной памяти сохранился, как хороший правитель.

– Ему повезло. А может быть, дело не в везении, а в том, что турки с большим уважением относятся к собственной истории, чем мы. Нашего Ивана Четвёртого Грозного кто только не пинал – и свои, и чужие. Первый венчанный царь Руси, государь, увеличивший государство вдвое – к концу его правления Россия стала размерами больше Европы. Государь, пресекший феодальную раздробленность, покончивший с набегами разного рода остатков татаро-монгольской орды, известен средь потомков как тиран, многоженец и убийца собственного сына. Оболган даже как отец. А ведь при нём был принят самый прогрессивный на то время свод положений, определяющих нормы государственного, судебного, уголовного и церковного права.

– Ну, Ахмеду как государю далеко до Ивана Грозного, – улыбнулся Сергей. – С Грозным можно сравнивать разве что Сулеймана Великого. Но ты права, Девочка, не каждому правителю удаётся пройти сквозь призму времён не запятнанным ложью. Великие всегда находятся под судом. Под судом истории, под судом историков. Их и судить всегда найдётся за что. Не может быть у правителя только праведных дел.

– Согласна, – вздохнула я. – Власть не привилегия, власть – тяжкое бремя. Кто из правителей это понимает, тот делает, что может и что должно.