Утраченные иллюзии

- Так вот, мои душеньки,- сказала Флорина, оборачиваясь к трем журналистам,- позаботьтесь-ка обо мне завтра: прежде всего я заказала кареты на всю ночь, ведь я напою вас, как на масленице. Матифа достал такие вина... О!.. Вина, достойные Людовика Восемнадцатого! И пригласил повара прусского посла.

- Судя по обличью господина Матифа, можно ожидать грандиозного пира,сказал Натан.

- О, о!..-ему известно, что он угощает самых опасных в Париже людей,отвечала Флорина.

Матифа встревоженно посматривал на Люсьена: красота юноши возбуждала в нем ревность.

- А вот одного из вас я не знаю,- сказала Флорина, заметив Люсьена.Кто вывез из Флоренции Аполлона Бельведерского? Нет, право, он мил, как картинка Жироде.

- Мадемуазель,- сказал Лусто.- Этот юноша - провинциальный поэт... Б-ба! я забыл его представить вам. Как вы хороши нынче! Ну, можно ли тут помнить о какой-то вежливости и учтивости?..

- Разве он богат, что пишет стихи?-спросила Флорина.

- Беден, как Иов,- отвечал Люсьен.

- Соблазнительно! - сказала актриса.

В комнату вбежал дю Брюэль, автор пьесы, молодой человек в рединготе, маленький, юркий, с повадками чиновника и вместе с тем рантье и биржевого маклера.

- Флорина, милая, вы хорошо знаете роль, а? Не запамятуйте! Проведите второй акт тонко, с блеском! Фразу "Я не люблю вас!" скажите, как мы условились.

- Зачем вы играете роли, где встречаются подобные фразы? - сказал Матифа Флорине.

Замечание москательщика было встречено общим смехом.

- А вам какое дело? Я же не вам это говорю, глупое животное! - сказала она.- О! Своей глупостью он приносит мне счастье,- прибавила она, обращаясь к писателям.- Честное слово, я платила бы ему за каждую глупость, если бы не опасалась, что разорюсь.

- Да, но вы, репетируя роль, при этих словах смотрите на меня, и я боюсь,- отвечал москательщик.

- Хорошо, я буду смотреть на Лусто,- отвечала она. В коридорах раздался звонок.

- Уходите прочь!-сказала Флорина.- Мне надо прочесть роль и постараться ее понять.

Люсьен и Лусто вышли последними. Лусто поцеловал Флорину в плечо, и Люсьен слышал, как актриса сказала:

- Сегодня невозможно. Старый дурачина сказал жене, что едет в деревню.

- Не правда ли, мила? - сказал Этьен Люсьену.

- Но, дорогой мой, этот Матифа.- вскричал Люсьен.

- Э, дитя мое, вы еще не знаете парижской жизни,- отвечал Лусто.Приходится мириться! Ведь любят же замужних. Так и тут! Находишь оправдание.

Этьен и Люсьен вошли в литерную ложу бенуара: там уже были директор театра и Фино. В ложе напротив сидел Матифа со своим приятелем Камюзо, торговцем шелками, покровителем Кефали, и его тестем, почтенным старичком. Буржуа протирали стекла зрительных трубок, беспокойно поглядывая в партер, не в меру оживленный. В ложах была обычная для премьер публика: журналисты со своими возлюбленными, содержанки со своими любовниками, несколько старых театралов, лакомых до первых представлений, светские люди - любители волнений такого рода. В одной из литерных лож сидел со всей семьей начальник главного управления финансами, пристроивший дю Брюэля на жалованье по своему ведомству - чистейшая синекура для водевилиста. Люсьен, начиная с обеда, не переставал изумляться. Жизнь литератора, представшая перед ним в эти два месяца столь бедственной, столь обездоленной, столь страшной в комнате Лусто, столь униженной и вместе с тем столь наглой в Деревянных галереях, теперь развертывалась в необычном великолепии и в новом свете. Соединение возвышенного и низменного, сделки с совестью, порабощение и господство, измены и утехи, величие и падение ошеломляли его, как ошеломляет впечатлительного человека невиданное зрелище.

- Как вы полагаете, пьеса дю Брюэля будет делать сборы? -спросил Фино директора.

- Пьеса - комедия, построенная на интриге; дю Брюэль соревнуется с Бомарше. Публика с Бульваров не любит этого жанра, она жаждет пряных ощущений. Остроумие здесь не ценится. Сегодня все зависит от Флорины и Кора

ли, они восхитительно милы и красивы. Девчонки в коротких юбках пляшут испанский танец, они способны расшевелить публику. Это представление ставка на карту. Если газета обеспечит успех хлесткими статьями, я могу заработать сто тысяч.

- Нет, я уже вижу, успеха большого не будет,- сказал

Фино.

- Три соседних театра строят против меня козни, они посадили клакеров; свистать будут обязательно; но я принял меры, можно пресечь их заговор. Я заплатил клакерам противников, они не станут усердствовать; два негоцианта, желая обеспечить торжество Корали и Флорины, купили по сто билетов каждый и роздали их знакомым, и те готовы вытолкать свистунов за дверь. Клака, дважды оплаченная, позволит себя вытолкать, а подобная расправа всегда хорошо действует на публику.

- Двести билетов! Вот драгоценные люди!-вскричал

Фино.

- Да, будь у меня еще такие красивые актрисы, как Флорина и Корали, и с такими же богатыми покровителями, я бы выпутался.