Утраченные звезды

Он посмотрел на Петра Агеевича, встретился с его глазами, в которых заметил блеск одобрения, и спокойнее продолжал:

— Если брать ситуацию жизни нашей в целом, то нас, рабочих и крестьян подобрала под себя общая капиталистическая грабиловка. Причем в купе с народом и само же государство, как понятие территории, населенной людьми, живущими трудом, уже ничего не имеет — ни заводов, ни фабрик, ни шахт и нефтяных и газовых промыслов, ни железных дорог и трубопроводов с локомотивными и компрессорными станциями, ни морских и речных портов и аэродромов с их судами и авиалайнерами, ни морей и рек с их водами и подводным миром, ни продуктивных земель и лежащих в них ископаемых, ни лесов и подземных вод с их целебными источниками, наконец, ни банков и страховых компаний, ни внутренней и внешней торговли — все приватизировано и присвоено в частные руки, превращено в источники обогащения капиталистов. Даже армия из народной, рабоче-крестьянской, как мы называли ее раньше, при народном государстве, превращается в наемную, купленную частным капиталом вместе с государством. Она по замыслу буржуа предназначается для защиты своры олигархов и магнатов частного капитала, вскормленных ельцинским режимом. И другие государственные институты, уже не государственные органы, а органы, обслуживающие частный капитал. Подумайте, разве министерство экономики и торговли можно назвать государственным, если вся экономика и торговля в частных руках капиталистов? Разве можно назвать государственными все так называемые силовые министерства, если они подбираются, назначаются президентами и только перед ними отчитываются о службе капиталистам? Да и сам президент в нашем государстве не государственный чиновник, ибо он по существу подбирается и назначается в негласном порядке владельцами частного капитала, а выборы проводятся для формальной видимости, чтобы придать статус демократичности возведения в должность назначенца капитала. Такой вот у нас в нынешней России правящий режим, созданный в результате капиталистической контрреволюции. А насаждается он путем рыночных торгов и сговора либерал-буржуазной ельцинской группировки с финансовыми корпорациями Запада, которые тихим сапом молниеносно окружили Ельцина многочисленными советниками и по существу превратили Россию в свою колонию. Тут же стали из нее выкачивать нефть, газ, электроэнергию, продукцию металлургии, а в обратном направлении завалили наш внутренний рынок низкосортным импортом, подорвав тем самым нашу легкую, пищевую промышленность и сельское хозяйство, — с болезненной горячностью униженного крестьянина говорил Семен Семенович.

— Если вдуматься, то мы сами, граждане России, как прихлопнутые из-за угла недотепы, сдали себя Ельцину. А он нас со всеми нашими природными богатствами, нашими физическими и интеллектуальными способностями, с нашим национальным творческим потенциалом, наконец, с нашим независимым в прошлом государством отдал в подчинение и эксплуатацию мировому империализму. А тому не нужна большая и сильная Россия, вот он нас, россиян, с помощью ельцинской камарильи и гробит по миллиону в год. А мы Ельцина на второй срок избирать будем, чтобы он нас окончательно продал мировому гробовщику-капиталу.

Семена Семеновича в совершенной тишине слушали очень внимательно, возможно, как человека из не очень знакомого мира, но с близкими мыслями. Это внимание к его речи подбадривало его, и он говорил все увереннее. Он увлеченно раскрывал людям правду жизни и их пассивную, безучастно-созерцательную роль, именно роль в унижениях их человеческого достоинства. Более того, их молчание принимается олигархическим режимом за их согласие на дальнейшее рабское унижение. Такое российское терпение вызывает недоуменное удивление среди народов мира. И есть чему удивляться: народ, великий и неустрашимый в прошлом, революционным взрывом разорвавший на своей груди цепи угнетения и эксплуатации, расшатавший устои мирового империализма, на деле указавший людям труда путь к жизни, вдруг сник, в безволии опустил руки и как бы отступился от всего великого, что совершил для целого мира. И это отступление было непонятно и в среде самого русского народа.

Петр Агеевич, слушая Семена Семеновича и, в общем, соглашаясь с ним, однако и раздваивался — соглашаясь с ним, он и возражал: Люди, по всему чувствуется, подспудно и мучительно ищут выход из своей ошибки. И не находят, потому, как этот выход закрывается, кажется, наглухо новой, сложной ситуацией в стране, усугубляющейся поддержкой мирового капитала. А об отношении трудового мира к событиям в России мы не получаем никакой информации, мы от него отделены наглухо, железным занавесом. А внутри перед глазами все еще стоит октябрь 1993 года с окутанным дымом Домом Советов. Толкнуться людям под снаряды безоружными — безумие, да и вряд ли возможно… Нужна протестная людская стена, монолитная организованная глыба против господствующего режима, все охватывающая солидарность… Или ты, Семен Семенович, что-то иное мыслишь?…