Утраченный дневник Гете

На первом этаже только одна Сонина квартира: другие помещения заняты под парикмахерскую, вернее, салон красоты, и вход в салон с улицы. В подъезде не видела никого… Было тихо. Тихо? Ах да, из Сониной квартиры слышалась музыка – Шуберт, кажется. Какой-то фортепьянный дуэт. Потому и возникло тогда у нее желание зайти к соседке. Последний раз они встретились на концерте, во время глинковской декады, то есть больше месяца назад. Даже пообщались тогда в антракте – Соня как раз с Наташкой пришла, а сама Леля была с Иркой Савраскиной.

Однако, отвечая полицейскому, о музыке она забыла. Ну, это вряд ли существенно, утешила себя Елена Семеновна. Что же там еще было? Выйдя на улицу, она оглянулась на Сонины окна. Занавески раздвинуты… Значит, соседка уже встала, музыку слушает. Что показалось Шварц удивительным – форточки закрыты, хотя сейчас и ночью тепло. Впрочем, в свете дальнейших событий это скорее положительный факт. Это означает, что никто в квартиру влезть с улицы не мог.

Так что напрасно полицейский что-то подозревает. Соня была дома одна, слушала музыку, потом ей стало плохо, в «Скорую» позвонить не успела. А все же, отчего она умерла? Кто ее обнаружил? Нельзя ли было спасти? Может, если бы у нее тогда, утром, достало наглости позвонить в Сонину дверь… Ох, и почему она не решилась зайти?!

Елена Семеновна набрала телефон Милочки.

Трубку взяли сразу:

– Леля! А я тебе тоже собиралась звонить… Ты про Соню знаешь уже?

– Мне позвонила час назад Наташа. Вот как неожиданно это бывает! Не успела я с ней познакомиться.

– Лелька! А я ведь с Соней дружила по-настоящему, с юности. И мне сейчас очень тяжело.

– Милочка, ну приезжай ко мне. Наташку прихвати, приезжайте вместе. Кофейку попьем…

На той стороне провода помолчали.

– Нет, – ответила наконец Мила. – Нет, не смогу сейчас. – Послышался всхлип.

Елена Семеновна озаботилась. Что ж с ней делать-то?! Мила, Людмила Сергеевна, раньше преподавала английский язык в университете, а в прошлом году вышла на пенсию. С Наташей ее лет двадцать назад познакомила Леля. Мила жила на Киселевке, в одном районе с Наташей, поэтому Елена Семеновна посоветовала к ней обратиться, когда искали Тане учительницу по английскому языку. Сама Леля жила в центре. С годами расстояние стало играть все большую роль. Подруги чаще перезванивались, чем встречались.

– Приезжай, Мила, – повторила она.

– Нет. – Мила опять всхлипнула. – Я не смогу сейчас на Сонину дверь смотреть. Ее ведь опечатали, наверно?

– Когда шла с рынка, я не заметила, но теперь уже, возможно, и опечатали, – кивнула Елена Семеновна. – Полицейский, во всяком случае, ходит, соседей расспрашивает. Скорее всего, подозревают врачебную ошибку. – Всхлип повторился, раздались рыдания. – Мила, Мила, ну что ты? Что с тобой? – засуетилась Елена Семеновна. – Хочешь, я к тебе приеду?

– Нет, – опять отказалась Мила. – Я сейчас успокоюсь. Лелечка, будь сама осторожнее – ты ведь рядом там… Страшно как! Ведь ее убили!

– Мила, – совсем растерялась Елена Семеновна, – что ты такое говоришь? Расследование в случае внезапной смерти всегда проводят. Конечно, меня не удивит, если имела место врачебная ошибка…

– Леля… – Мила на том конце провода понизила голос: – Я тебе скажу, хоть и обещала не говорить: Соню нашли с мешком на голове!

– С каким мешком? – опешила Леля.

– С обычным пластиковым мешком! Из полиэтилена.

– С чего ты взяла? Это тебе в полиции сказали?

– Нет, в полиции они, наоборот, ничего не говорят, скрывают. Мне сказала Галя! – ответила подруга.

– Какая Галя?! – удивилась Шварц.

– Понимаешь, Леля, я хорошо знакома с Сониным соцработником. – Мила теперь не всхлипывала, а говорила почти спокойно, хотя и громким шепотом. По-видимому, ей действительно необходимо было выговориться, это ее успокаивало. – Ну, соцработник к Соне ходила, Галей ее зовут, молодая женщина, от собеса: покупки для нее делала. Я пока не нуждаюсь в помощи соцработника – сама в состоянии на рынок сходить. Но большую уборку в квартире сделать мне уже тяжело. Голова кружится, до люстры – пыль смахнуть – не долезу. И Соня в прошлом году еще надоумила меня обратиться к этой самой Гале. За плату, конечно, Галя мне несколько раз убирала в квартире. Это удобно оказалась. Ты знаешь, что мне сын всегда поможет, если понадобится, так что нанять для уборки женщину два-три раза в год я могу.

Леля покивала телефону: да, сын у Милы хороший.

– А сегодня, часа три назад, Галя звонит мне и плачет. И рассказала, что утром, когда принесла заказанные с вечера продукты, застала Соню мертвой. Лежит на диване, ноги на пол свесила, а на голове мешок завязан. В комнате кавардак. И окно открыто.

– Как открыто?! Я шла в одиннадцать, закрыты были оба окна.