Утрата и возмездие

В тот момент, когда танки, ожидая очередного рывка лежащей под вражеским огнем пехоты, вели огонь с места, их с фланга неожиданно атаковали две StuG III и один Pz.Kpfw.IV. С первых же выстрелов им удалось подбить три наших танка. Оставшиеся «Черчилли» тут же разнесли на части обе самоходки, а германский танк поспешно скрылся в балке. Несмотря на локальную победу и успешное выполнение задач по обеспечению действий 23 сд, этот полк тяжелых танков также понес огромные потери — было подбито 18 машин из 21. И все же части Красной армии продолжали продвигаться вперед.

13 января 44-й гвардейский стрелковый полк 15-й гвардейской стрелковой дивизии атаковал позицию врага на восточном берегу р. Червленой. Продвижению к населенному пункту Старый Рогачик мешали искусно замаскированные три ДЗОТа, откуда немцы вели прицельный огонь. Командиры взводов 2-го стрелкового батальона лейтенант В. М. Осипов и младший лейтенант А. С. Белых со связками гранат поползли к ДЗОТам и вывели из строя два из них. Пулеметным огнем из третьего ДЗОТа оба гвардейца были убиты. Навстречу врагу пополз пулеметчик младший сержант Н. Ф. Сердюков. Подобравшись к ДЗОТу, он бросил две связки гранат, но они не долетели. Тогда Николай Сердюков поднялся, подбежал к ДЗОТу и своим телом закрыл амбразуру. Наступление продолжалось. 44-й гвардейский полк овладел Старым Рогачиком, части дивизии преодолели рубеж по р. Червленой и вышли к железной дороге у ст. Карповская.

Вечером 11 января Паулюс радировал Манштейну: «Резервов более нет. Боеприпасов осталось на 3 дня. Тяжелая техника не в состоянии двигаться — нет горючего. Фронт обороны наших окруженных войск может удерживаться не дольше, чем в течение трех ближайших дней».

Командующий окруженной группировкой Паулюс вынужден был доложить германской ставке «о прорывах крупных сил русских на севере, западе и юге, нацеленных на Карповку и Питомник. 44-я и 76-я пехотные дивизии понесли тяжелые потери; 29-я моторизованная дивизия имеет только отдельные боеспособные части. Нет никаких надежд восстановить положение. Оставлены Дмитриевка, Цыбенко и Ракотино»[88]. В ответ на это донесение из Восточной Пруссии тотчас же поступил ответ, которым предписывалось:

«Во что бы то ни стало удерживать рубеж Цыбенко, Карповка, Россошка. Всеми силами помешать тому, чтобы Питомник попал в руки русских. Цыбенко во что бы то ни стало отбить у противника. Командующему армией сообщить о принятых контрмерах, а также о том, при каких обстоятельствах без разрешения ОКХ было оставлено Цыбенко»[89]. Но никакие приказы германского командования не могли повернуть ход событий в желаемом для врага направлении.

На 12 января 7-й армейский корпус удерживал территорию Совхоза № 1, а 14-й немецкий танковый корпус продолжал оборонять берег Россошки, имея в своем распоряжении лишь легкое пехотное оружие.

Окруженный нашими войсками в Цыбенко, противник предпринимал неоднократные атаки группами пехоты, усиленной танками. После отказа сдаться гарнизон Цыбенко был полностью истреблен. До батальона вражеской пехоты, пытавшейся контратаковать наши наступающие подразделения в районе высоты 111,6, было уничтожено залпом гвардейских минометов. Позиции были буквально усеяны трупами германских обгоревших солдат.

В войсках противника падала дисциплина. Паника начала охватывать целые подразделения и части. 12 января, когда вблизи аэродрома Питомник появилось несколько советских танков из 91-й танковой бригады, немцы поспешно бежали оттуда. Историк В. Адам передает рассказ очевидца этого эпизода — германского штабного офицера. «Паника началась неожиданно и переросла в невообразимый хаос, — говорил он. — Кто-то крикнул: „Русские идут!“. В мгновение ока здоровые, больные и раненые — все выскочили из палаток и блиндажей. Каждый пытался как можно скорее выбраться наружу. Кое-кто в панике был растоптан. Раненые цеплялись за товарищей, опирались на палки или винтовки и ковыляли так на ледяном ветру по направлению к Сталинграду. Обессилев в пути, они тут же падали, и никто не обращал на них внимания. Через несколько часов это были трупы. Ожесточенная борьба завязалась из-за мест на автомашинах. Наземный персонал аэродрома, санитары и легкораненые первыми бросились к уцелевшим легковым автомашинам на краю аэродрома Питомник, завели моторы и устремились на шоссе, ведущее в город. Вскоре целые гроздья людей висели на крыльях, подножках и даже радиаторах. Машины чуть не разваливались под такой тяжестью. Некоторые остановились из-за нехватки горючего или неисправности моторов. их обгоняли, не останавливаясь. Те, кто еще был способен передвигаться, удирали, остальные взывали о помощи. Но это длилось недолго. Мороз делал свое дело, и вопли стихали. Действовал лишь один девиз: „Спасайся, кто может!“

Но как можно было спастись в разбитом городе, в котором нас непрерывно атаковали русские? Речь шла не о спасении, а о самообмане подстегиваемых сильным страхом, оборванных, полумертвых людей, сломленных физически и нравственно в битве на уничтожение.