Утренняя звезда

Заключенные кричат, но даже сквозь этот шум до меня доносятся глухие удары. Добегаем до камеры Антонии, но та уже склонилась над телом Ведьмы. Просунув окровавленные руки через решетку, она держит Ведьму за ее новообретенные кудряшки. Раздробленный череп хрустит, Антония последний раз изо всех сил дергает голову бывшего упыря на себя, разбивая ее о прутья решетки. Виктра распахивает магнитную дверь камеры.

Антония встает, словно разорвавший добычу гризли, с невинным видом поднимает вверх красные от крови руки, ухмыляется:

– Осторожнее, Вики, я тебе нужна, больше вам допрашивать некого! Если вы, конечно, не хотите попасться в ловушку Шакала…

И тут Виктра бьет ее кулаком в лицо. С резким хрустом ломается челюсть, звук слышно за десять метров. Антония пятится назад, пытаясь защититься, но Виктра прижимает ее к стене и начинает избивать. Она действует как робот, храня зловещее молчание. Бьет сестру локтем снизу вверх, как нас учили на занятиях. Антония вцепляется ногтями в мускулистые руки Виктры, а потом обмякает, истекая кровью. Виктра не останавливается. И я не мешаю ей, потому что ненавижу Антонию, и темная сторона моего существа упивается ее болью.

Оттолкнув меня, Севро бросается на Виктру, заламывает ей правую руку и берет за горло левой. Потом делает подсечку, валит на пол и захватывает ногами за талию, лишая ее возможности двигаться. Освобожденная Антония падает на бок, и Мустанг успевает подхватить ее, а то ее череп разбился бы об острый угол металлических нар. Встаю на колени рядом с Ведьмой, пытаюсь нащупать пульс, хотя зачем… У нее проломлен череп. Смотрю на нее пустым взглядом и не понимаю, почему не испытываю ужаса.

Какая-то часть моей души умерла, но когда? И почему я этого даже не заметил?

Мустанг вызывает желтых. Я трясу головой, чтобы прийти в себя. Севро отпускает Виктру. Она кашляет и сердито отталкивает его. Мустанг склоняется над Антонией, которая с трудом дышит разбитым носом. Лицо превратилось в месиво, к разбитым в кровь губам приклеились осколки зубов. Если бы не волосы и не знаки на руках, никто бы и не подумал, что она – золотая. Виктра выходит из камеры, не оглянувшись на сестру, и отпихивает серых охранников с такой силой, что двое из них падают, не удержавшись на ногах.

– Виктра! – кричу я ей вслед, хотя мне нечего сказать.

Она оборачивается. Глаза покраснели, но не от ярости, а от непередаваемой горечи. Костяшки пальцев сбиты в кровь.

– Я заплетала ей косички, – с трудом произносит она. – Я не знаю, почему она такая! Почему я такая!

Осколок зуба сестры торчит между костяшками среднего и безымянного пальца. Виктра вынимает его и подносит к свету, словно ребенок, нашедший на берегу моря стеклышко. Потом содрогается от ужаса и бросает его на стальной пол.

– А ты мне не верил, – говорит она, обращаясь к стоящему за моей спиной Севро.

* * *

Вечером того же дня, пока доктора занимаются Антонией, Сыны проводят обыск среди личных вещей Ведьмы в ее каюте на эсминце «Тифон». В шкафу обнаруживается тайник – за задней стенкой лежит вонючая изодранная волчья шкура. Севро ахает, когда Брюзга показывает ему находку.

Мустанг стоит у стены чуть поодаль, а рядом со мной – Клоун, Крошка, Брюзга и Севро.

– Когда Шакал распял Антонию в училище, – говорит Клоун упырям из первого состава, которые собрались вокруг гроба перед запуском капсулы, – Ведьма сняла ее с креста.

– Точно, а я и забыл, – отзываюсь я.

– В странном мы живем мире! – фыркает Севро.

– Помнишь, как ты заставил ее драться с Лией, когда Лия никак не могла содрать шкуру с овцы? Хотел, чтобы она научилась выживать, – тихо смеется Крошка, и даже Севро улыбается, вспомнив эту историю.

– А вы-то что смеетесь? – спрашивает Клоун. – Вы тогда вообще грибы ели и на луну выли!

– Я только смотрел! Только смотрел! – протестует Севро.

– Жуть какая, босс! – делает большие глаза Брюзга. – А что вы делали в тот момент?

– Дрочил в кустах, что ж еще! – вставляю я.

– Только если все спали, – бурчит в ответ Севро.

– Круто! – морщит носик Крошка и запихивает волчью шкуру в рюкзак. – Ведьма, вой на луну, еще увидимся!

Она смотрит на бывшую подругу с такой нежностью, что мне становится неловко. В ее взгляде нет ни обвинения, ни гнева, лишь печаль по ушедшей навсегда Ведьме. Крошка напоминает мне о том, как сильно я люблю всех этих ребят. Как и на похоронах Рока, мы по очереди прощаемся с Ведьмой и запускаем ее в последнее путешествие к Солнцу, навстречу Рагнару и Року. Клоун и Крошка уходят, держась за руки, Брюзга, как всегда, поддразнивает их. Я с улыбкой гляжу им вслед и остаюсь рядом с Севро. Мустанг за все это время не шевельнулась и так же стоит у стены.

– Что имела в виду Виктра, когда сказала: «А ты мне не верил»? – спрашиваю я.

– Да какая теперь разница, – взглянув на Виргинию, отвечает Севро и направляется к выходу, но в последний момент останавливается. – Она передумала.

– Насчет чего? – интересуюсь я.

– Передумала со мной встречаться.

– Ясно…

– Мне очень жаль, Севро, – вступает в разговор Мустанг. – Ей сейчас нелегко приходится…