Утренний бриз

— Тут немного написано, но интересно. Слушайте, — и он начал читать — «Генерал Хорват отстранен от должности управляющего КВЖД. Передал Владивосток 18 марта. Токио 21 марта сообщило, что японские войска займут Николаевск-на-Амуре. В этот же день партизанские отряды вошли в Хабаровск. Передал Охотск. 25 марта во Владивостоке открылся 2-й съезд трудящихся Ольгинского уезда. Не понимаю, как это союзники позволяют большевикам собираться?» — Каморный засмеялся и спросил Учватова: — Это уже ты свои мысли записал?

Учватов молча кивнул.

— Так. Пойдем дальше. — Каморный перевернул страницу и воскликнул: — Вот, нашел! — И стал читать.

«Ново-Мариинск. Рули. Эвакуация американских войск из Приморья заканчивается первого апреля. Значение Чукотки для нас возрастает. Усильте борьбу с преступным большевистским элементом. Чукотка должна быть подготовлена к приему наших людей. Поддерживайте лояльно относящиеся к нам торговые круги. Средствах не стесняйтесь. Помощь вам ближайшее время прибудет русский полковник. Началом навигации возможно прибытие нашего крейсера Анадырский лиман. Не допускайте настроений пользу Японии. Переворот Ново-Мариинске, уничтожение ревкома должно быть одобрено населением. Оформить документ».

— Вот кому понадобились наши подписи! — гневно проговорил Виталий Нурмилет.

— Чукотка — жирный кусок, — Баляев так взглянул на Учватова, что тот вздрогнул, стал как будто меньше. — А есть сволочи, которые помогают в этот кусок американцам покрепче зубами вцепиться.

— Не мешай, — попросил Клещин. — Читай, Давид.

«Сохраняйте внешне форму Советов, популярных настоящее время населения. Поступление товаров Чукотку должно быть только из Штатов. Необходимо убедить население, что только Штаты их спасут. Другая помощь невозможна. Полностью ликвидируйте следы деятельности ревкома. Поощряйте частную инициативу. Установите возможность будущем образования автономного Анадырского правительства, создания вооруженных сил. Оружие будет доставлено началом навигации. Чаще информируйте положении уезде. Томас. Ном».

— Когда это передавали? — спросил Каморный.

— Три дня назад. — Учватов едва говорил. Он видел, с какой ненавистью смотрели на него, и опасался, что люди сейчас выместят на нем свой гнев. Он торопился все высказать. — Ном позвал мистера Рули к аппарату, и он сам вел передачу и прием. Я все это на слух запомнил и потом записал.

— И дальше пиши! — приказал Баляев. — Нам пригодится.

— Конечно, конечно! — обрадованно закивал Учватов.

— Жаль, что нет у тебя записей о России, — пожалел Каморный. — Что там делается?

— Как же! — с готовностью отозвался Учватов. — Есть, есть! Там, дальше! — Он привстал на цыпочки и дотронулся пальцем до тетрадки. — Во второй половине ее. Я о России отдельно записывал.

— Ну и ну! — крутнул головой Каморный и, полистав тетрадь, нашел новую запись. Она занимала всего лишь несколько строк:

«25 марта Вашингтон передавал, что Ленин решил строить много электростанций в России. Американцы говорят, что в это никто в мире не верит».

Каморный захлопнул тетрадку:

— Все!

— Мало! — разочаровался Клещин.

— Я не успел, я… — Учватов оправдывался, как провинившийся школьник.

— Ладно тебе! — Каморный указал ему на стол. — Соединяй нас с Петропавловском.

Учватов торопливо надел дрожащими руками наушники, включил аппаратуру и стал вызывать Петропавловск. Товарищи подозрительно за ним следили. Каморный подумал, что они уже долго находятся на радиостанции. Он спросил Копыткина:

— Как там?

Шахтер заглянул в приоткрытую дверь в моторную, улыбнулся, сказал про моториста:

— Дрыхнет.

Было спокойно и в коридоре. Часовой вел себя послушно. Братья Нурмилет поблескивали глазами. Они были довольны приключением и не спрятали в карманы оружие, как другие. Учватов, поворачивавший ручки настройки, замер, потом быстро застучал ключом, повернулся к Каморному, кивнул:

— Петропавловск! Дежурный телеграфист. Что передавать? — он сдвинул наушники, чтобы слышать, что ему будет диктовать Каморный. Давид замялся. Он не знал, что же главное сказать, и обратился к Клещину:

— Давай.

— Спроси, кто у власти в Петропавловске.

Учватов, не убиравший руки с ключа, сказал:

— Там губревком.

— Тогда… — Клещин задумался, подбирая слова, но Каморный уже диктовал, и Учватов отстукивал:

— Срочно позовите к аппарату председателя ревкома!

Петропавловск ответил, что до ревкома далеко и некого послать. Каморный настаивал.

— Очень важное сообщение.

«Передавайте. Буду принимать», — предложил Петропавловск.

— Эх, дьявол! — с досадой произнес Баляев: — Дрыхнут там, а тут дело такое.

«Почему молчите? — запрашивал Петропавловск. — Будете передавать или нет?»

— Будем! — Каморный нагнулся над Учватовым и заговорил, а тот дробно застучал ключом: