Утренний иней

Холодноватое спокойствие отца, однако же, не всегда возвращало в дом умиротворение, нарушаемое обычно нашествиями тети Вали с ее могучей армией доказательств и улик. Мать часто вспыхивала без причины, сердилась, говорила отцу что-нибудь обидное. И он тогда — может быть, чтобы успокоить свои бедные нервы, — начинал что-нибудь насвистывать. Чаще всего это:

Утро туманное, утро седое,Нивы печальные, снегом покрытые,Нехотя вспомнишь и время былое,Вспомнишь и лица, давно позабытые.

Но никогда отец не насвистывал и никогда не пел он ту песню о веселых селах. Никогда не вспоминал тот утренний иней на полях.

* * *

Сентябрь пришел солнечный. Небо было бирюзовое и прозрачное, как нежное шелковое покрывало. И уже не хотелось, чтобы приходила зима с сугробами, а тем более дождливая осень с серыми туманами. Все было светло и празднично.

А Ветка все мучилась. Мучилась и страдала, вспоминая про Настю. В школьном буфете она не могла смотреть ни на пирожные, ни на коврижки. Даже в день рождения Ирины она не ела любимый домашний торт, испеченный матерью. Это было что-то похожее на обет. Но во имя чего и до каких пор? Школа была наполнена осенними запахами. Пахло масляной краской, кожей новеньких портфелей, поздними цветами, свежей типографской краской учебников и географических карт. От классной руководительницы Екатерины Алексеевны пахло духами, от Нинули тоже. Нинуля хвасталась, что у ее духов очень редкое и интересное название — «Последний шанс». Это было не очень подходяще в данный момент для Нинули, потому что никаких шансов у нее уже не оставалось — Таня Копейкина в кружке осталась, и роль Метелицы с жутким монологом уже поджидала ее.

Первая репетиция драмкружка была назначена на двадцатое. Ветке повезло — ей досталась хоть и маленькая, но все-таки самостоятельная роль Распутицы, которая из-за козней Бабы-Яги является в новогоднюю ночь, чтобы помешать Деду-Морозу приехать на праздник. Нинуля же должна была сидеть внутри проволочного каркаса, обтянутого марлей, и изображать совсем безголосый сугроб. Но зато в конце спектакля ей предстояло вместе с другими такими же сугробами брать в окружение положительного героя, которого изображал Вовка Потанин.

А Вовка уже не был похож на Тома Сойера. Оттого, наверно, что вырос за лето, укоротил свои кудрявые волосы и соломенной шляпы на нем теперь уже не было. Ветка мучилась и страдала еще и из-за того, что никак не могла припомнить, на кого же теперь из книжных героев он похож. Мучилась и страдала она все время, пока сидела за кулисами маленькой школьной сцены, дожидаясь своего выхода…

В зале, окна которого были занавешены плотными синими шторами, стоял синеватый полуночный полумрак, а сцена была освещена ярким солнечным светом. Большое окно, которое пришлось на долю сцены, занавешено не было. У этого солнечного и такого по-праздничному светлого окна и сидела Ветка, страдая и урывками, в перерывах между страданиями, повторяя шепотом свою коротенькую роль:

Разольюсь, прольюсь по свету,Затоплю поляну эту.Я мороза не люблю,Я и солнце затоплю!

Вовка избегал ее. Она смутно догадывалась, что виноват здесь ее бедный мотылек. Не надо было заставлять его ходить за ней и размахивать сачком. «Разольюсь, прольюсь по свету…» Если бы не было этого несчастного мотылька! И если бы не было этой длинноногой Таньки Кривошеевой! «Я пройдусь по белу свету и найду я Таньку эту… А я Вовку не люблю, а я Вовку затоплю…»

— Распутица! В чем дело? Где Распутица?

— Петрова!

От неожиданности Ветка не сразу сообразила, что ей надо делать и что говорить.

Она остановилась посреди сцены и не сразу пришла в себя после страданий. Во всяком случае, когда она открыла рог, чтобы произнести первую фразу своей роли, она мысленно была все еще там, за кулисами, и все еще страдала.

— Я пройдусь по белу свету!..

— Тихо-тихо! — перекрыла своим звонким, почти мальчишеским голосом общий хохоток Тамара Ивановна. — Послушай, Распутица! Почему ты еле выползла на сцену? Так нам не интересно, нам скучно. Войди в роль! Ты — коварная и злая. И пока, кстати, не очень известная нам личность. И тебя никто не ждал, а ты сваливаешься как снег на голову.

«Ишь ты! — подумала уже пришедшая в себя Ветка. — Своим опытом хочет поделиться».

— Кстати, почему ты, дорогая моя, не выучила роль? Ах, маленькая для тебя? Ты бы хотела сыграть Снежную Королеву?

— Хотела бы! — сказала Ветка с вызовом, кажется уже входя в роль Распутицы. — Я не хочу сваливаться как снег на голову. Мне это не нравится.

— Не нравится — дадим роль Лужи, будешь в хоре. А ну, давайте все заново. Выход!

Лучше бы уж сидеть сугробом вместе с Нинулей и брать в окружение Вовку.