Утро

И ещё одно утро в лесу вспоминается мною очень тепло. Помню, что отправились в лес с ночёвкой праздновать чей-то день рождения. Компания была солидная, и поэтому было абсолютно не страшно, хотя забрались в места, где когда-то шли жестокие бои во время Великой Отечественной войны. Земля, изрытая окопами и траншеями, уже затянула свои раны, но всё-таки эти рвы и впадины были хорошо заметны и узнаваемы. А сознание того, что полвека тому назад здесь, как и мы сейчас, сидели, лежали, а, может, и умирали люди, будоражило нервы и настраивало на мистический лад. Кто-то из компании начал пересказывать рассказ одного модного на тот момент автора, в котором описывалась такая ситуация : застигнутые ночью в лесу грибники или охотники разводят костёр, к которому из чащи вдруг выходит…призрак сбитого во время боя в ту далёкую войну советского лётчика… Потом там происходит какая-то любовная история, ну, одна из женщин решается стать невестой жениха с того света, так как в реальной жизни она одинока и несчастна. Но к чему весь этот бред? А вот к чему – уж не знаю, почему, но эта история меня так впечатлила, что, проворочавшись в тесной палатке без намёка на сон, я, дабы не беспокоить лежавших рядом, выбралась к затухающему костру и уселась на лежавшее на земле брёвнышко. Лагерь спал, я сидела возле костерка одна в каком-то сомнамбулическом состоянии и пыталась представить, что я – медсестричка этого батальона, занявшего оборону в этом лесу в тот военный год. Мороз гулял по спине! А, может, и впрямь ночью в лесу значительно похолодало, и стоило бы подбросить хвороста в костерок… Стараясь не шуметь, я побродила неподалёку от палаток и набрала немного валежника. А когда, потрескивая, огонь разгорелся, я увидела такое! Прямо напротив меня стоял неизвестно откуда появившийся мужик в лётной куртке и шлеме! В одной руке он держа какой-то баул, возможно, нераскрывшийся парашют, а в другой – такую гранату на длинной ручке, времён Второй Мировой! Наверное, такой ужас был на моём лице, что этот «выходец», бросив на землю свой рюкзак, поднял обе руки вверх и сказал весьма обыденным мужским голосом:

– Спокойно, Маша! Я – Дубровский!

Через минуту мы уже сидели рядом, и я давилась от хохота, зажимая себе рот рукавом ветровки. Это был, действительно, Олег Дубровский, которого именинник ждал весь вечер, и который по неизвестной причине задерживался. А тот, разобравшись с делами на работе, всё же решил, на ночь глядя, явиться на торжество, да вот немного заплутал по дороге. И уж собирался устраиваться сам на ночлег, чтобы утром отыскать нас, но тут вдруг заметил вспыхнувший среди деревьев, как маячок, огонь костерка. И вот он здесь! Я же тихонько рассказала ему свою версию этой ситуации, теперь уж заставив похихикать пришедшего. Граната в его руке оказалась обыкновенным фонариком, лётный шлем – вязаной шапочкой с длинными ушами, парашют – сумкой с колбасой и водкой, а лётная куртка…обычной, хотя и кожаной, курткой.

Так как сна у нас с ним не было ни в одном глазу, мы решили выпить и закусить за здоровье именинника, который, заслышав звяканье и бульканье, вылез из своей палатки и с восторгом присоединился к нам. А потом я ушла пописать в соседний овражек, а когда подняла голову, то увидела такое красивое рассветное небо, в перламутровых переливах и в ажурной вязи дубовых листьев… И вновь представила себе юную медсестру, которая тоже, наверняка, разглядывала это небо… И разревелась! Столько любви было у меня в сердце к этому миру. Я уселась на склоне этого овражка, прислонившись спиной к уютной, поросшей пыреем и гусиным луком ложбинке, и уснула… Думаю, что сон был недолгим, так как Дубровский, встревоженный, что его новая знакомая не возвращается, отправился на поиски и – алаверды – оказал мне ответную услугу – вытащил из овражка и с помощью уже моей проснувшейся подруги засунул меня в нашу палатку, где я, осознав себя в безопасности, и позволила себе продрыхнуть до самого обеда.