Утро дней. Сцены из истории Санкт-Петербурга

          С е р г е й  Л ь в о в и чВсе так. Я думал, это спрос с меня, -За сына ведь отец в ответе, точно? -Я и кивнул с достоинством, слегка,Да рассудил лишь после: сделал глупостьНаилепейшую. За Львом ещеЯ мог бы присмотреть, к его же пользе.А как же с Александром сладить мне,Когда сам царь с полицией и войскомУтихомирить, углядеть не могут?!Да у меня терпения не хватитВыслушивать его и наблюдать.        Н а д е ж д а  О с и п о в н а

Спокойствия и выдержки, уж верно;Хотя в тебе нет африканской крови.          С е р г е й  Л ь в о в и чА он-то африканец? Дважды Пушкин.         Н а д е ж д а  О с и п о в н аКакая осень стылая. Не помнюТакой еще.          С е р г е й  Л ь в о в и ч                     Нет снега - нет зимы.         Н а д е ж д а  О с и п о в н аНет, санного пути нам не дождаться.Уедем. И скорей. Пусть АлександрУсядется за стол читать, писать,А то все скачет по полям пустынным

Все дни, как проклятый. Конь отступись,И всадник наземь. Господи, спаси!          С е р г е й  Л ь в о в и чДа ничего с ним не случится. Он -Как волк матерый, ловок и силен.Боюсь, и также беспощаден в гневе.        Н а д е ж д а  О с и п о в н аВсе крайности в характере егоВ душе смыкаются каким-то чудомВ гармонию добра и красоты.          С е р г е й  Л ь в о в и чВ стихах он мастер представляться, верно,И добрым, и влюбленным, как никто.

        Н а д е ж д а  О с и п о в н аОн истинно и любит, и страдает.Вам нужно помириться, прежде чемУедем мы.          С е р г е й  Л ь в о в и ч                    А он - с царем и с БогомПомирится, упавши на колени?Тогда и я прощу его, как сына.

          Входит Пушкин.

              П у ш к и нПрошу вас выслушать меня, отец.Конечно, я не выродок, не монстр.

В ожесточенье впали вы, когда быМне впору впасть в него.       Н а д е ж д а  О с и п о в н а                                                Я не могу.Простите. Постарайтесь объясниться.                    (Уходит.)

С е р г е й  Л ь в о в и ч. Ну-с, готов выслушать тебя. Только, ради Бога, не размахивай руками.     

П у ш к и н. У меня много друзей, но два самых близких существа - брат и сестра. Три месяца, когда все мы могли бы быть так счастливы, вы только и делаете, что пытаетесь восстановить их против меня, посеять раздор в семье, то есть хотите, чтобы мои брат и сестра относились ко мне, как вы, с подозрением, с раздражительностью, со злобой, закатывая истерики по всякому случаю, словом, не молоды были и умны, а мнительны и себялюбивы, как вы. Обо мне можете думать, что хотите, но, ради всего святого, не ломайте жизнь ваших детей. Они и так натерпелись от вашего эгоизма, раздражительности и скупости. Оставьте хоть их в покое. Пусть радуются жизни в полном соответствии с их возрастом. У меня же юность потеряна из-за подозрительности и раздражительности правительства. Делать нечего. Если меня выслали за строчку об атеизме в письме, это вовсе не значит, что я безбожник. Я безбожник не в большей мере, чем вы, чем наш век. Как вы могли вообразить, что я проповедую сестре - небесному созданию - атеизм, или брату, которому явно со мной скучно. Впрочем, теперь я понимаю, он избегал общения со мной, чтобы не огорчать вас. Довольно! Лучше я попрошусь в крепость, в Соловецкий монастырь, в Сибирь, чтобы только избавить вас от беспокойства и исполнения полицейских функций в своей семье. Я мог бы многое еще сказать, но на этом кончаю. И это мой последний разговор с вами.

     С е р г е й  Л ь в о в и ч (с криком убегая). Ах, ты - отца бить! Эй, люди! Сюда! Отца убил!

           Пушкин стоит как громом пораженный; Лев и Ольга

                                вбегают в ужасе и недоумении.