Утро дней. Сцены из истории Санкт-Петербурга

    Царь в маске качает головой.

И надобно вам знать, я тайну выдам.Пред нами не Елена, чья красаНе возбуждала ревности Венеры,А слава же двусмысленна весьма;Но у царей, как и цариц, иныеНасчет своих страстей соображенья,Как было встарь, и ныне, не для нихЗаконы писаны. Но красота льПовинна? Свет ее чистейший в миреНесет Психея, явленная здесь.Она не для утехи, как Елена,Лишь прелестью своею упоеннойВсегда и всюду; нрав ее таков.Психея ж целомудренно чиста,Как высшая на свете красота.            Ц а р ь  в  м а с к е

А что? Быть может, вы и правы, сударь.Догадываюсь, с кем имею честьБеседовать, как некогда в КремлеВо дни торжеств, с умнейшим человеком,Которого я мог сослать в Сибирь,Но уберег поэта для России.             П о э т  в  м а с к еУбережем мы также и Психею,Как свет души, во дни торжеств и бед.             Ц а р ь  в  м а с к еЯ понял. Будь достоин сам Психеи,И я ей буду предан, как и ты.               Г е н е р а лА государь, похоже, отступился.       Г р а ф и н я  с  л о р н е т о мЖелая, верно, избежать скандала,Что может учинить сей обезьянаС придворным званьем камер-юнкер.

                  Г р а ф   (сановник в придворном мундире)Давайте поразмыслим на досуге,Как проучить его.           М о л о д а я  д а м а                                  А с ним Психею!С нее-то надо взяться; пусть рогаПроступят также и у Дон Жуана.      Г р а ф и н я  с  л о р н е т о мЕсть на примете у меня прельститель.Он ныне в моде.           М о л о д а я  д а м а                               А, француз! Не он лиТанцует с Голубою маской?                Г е н е р а л                                                     Да-с.Ведь русского на подвиг сей не сыщешь,Когда сам государь засомневался.

Он удаляется. А мы проводимИ вновь сойдемся. Дело есть у нас.

     Танцы продолжаются. В богинях, музах и дамах, а также в офицерах и мужчинах в масках зрители угадывают всех действующих лиц и внесценических персонажей из пушкинского круга.

               Г е р о л ь дШарадам нет конца; но из шарадВсех удивительней наш МаскарадВ круженьи пар бессмертных среди смертных,В живых картинах беспримерных,С веселым хороводом муз и нимф,Как утро возвещает солнца нимб!

      С восходом солнца небеса проступают во всех окнах.

Сцена 4

Петербург. 4 июля 1834 года. Кабинет поэта. Пушкин просматривает корректурные листы. За дверью голос Никиты: "Барин никого не принимает". Женский голос: "Пусти, Никита! Разве не узнаешь меня? Пушкин! Пушкин!" Входит Елизавета Михайловна Хитрово.

               П у ш к и н       (вскакивая навстречу)Сударыня!      Е л и з а в е т а  М и х а й л о в н а                    Простите, милый Пушкин!Сейчас из Царского Села я еду.Жуковский шлет письмо.                 П у ш к и н                                             Здесь два письма.      Е л и з а в е т а  М и х а й л о в н аА вам смешно?                  П у ш к и н                            Жуковский не охотникДо писем; сожалею, что заставилЕго столь потрудиться, вас привлекши,К тому же, к делу.     Е л и з а в е т а  М и х а й л о в н а                                  Ах, о том ли речь!