Утро — еще не день

На улице подъезжают и подъезжают автомобили, направляясь к соседней бензозаправочной станции. А тут почти пусто — двое шоферов невдалеке от нас пьют пиво, дальше — молодая пара с маленькой девочкой в тирольском костюме, возле бара — двое работников бензостанции в ярко-желтых комбинезонах.

— По-моему, вы чем-то подавлены, — констатирует Сеймур, выдыхая на меня густую струйку дыма.

— Это вам кажется. Просто интересно: есть ли у вас, кроме оружия, мысли, что-то реальное из оружия?

— Дорогой мой, не путайте меня с Муром.

— Но Мура же вы свалили не мыслью.

— Трудно свалить мыслью такую тварь, особенно сзади.

— Почему? Франк, например, считает…

— Мне известно, что считает Франк. Я прослушал ваш разговор. Один невежда пытается что-то вытянуть из другого невежды — вот каково содержание вашего разговора.

— Вы же знаете, что я не специалист в военных делах, Уильям.

— Я тоже. Но можно хоть иногда просматривать газеты.

Сеймур машинально качает на пальце брелок с ключом, большой брелок в форме серебряного всадника в золотом кольце, и не видит, что уже стал объектом пристального внимания. Девочка в тирольском наряде подошла к нашему столу и с интересом смотрит на блестящего всадника, что качается на пальце Уильяма.

Наконец американец замечает ребенка, чуть заметно улыбается и подносит брелок к блестящим темным глазкам.

— Тебе нравится?

Девочка стесняется, глотает слюну, потом шепчет:

— Нравится!

Сеймур снимает брелок с кольца и подает ей:

— Тогда возьми…

Девочка какое-то мгновение колеблется, словно боится, что это шутка, потом хватает игрушку и бежит к родителям.

— Вы, наверное, любите детей?

— Кто же их не любит.

— А я думал…

— Да, да, знаю: думаете, что если я аномалия… А разве вы не любите маленьких медвежат? Они просто фантастические, словно пушистые мячики. Но только пока маленькие, пока еще не стали хищниками. Дети — это еще не хищники, Майкл, пока что нет. Когда смотришь на них, кажется, у них есть все основания вырасти лучшими, чем мы, но этого не будет. Ведь воспитываем их мы, делаем такими же, как сами.

Он допивает кофе, и какое-то время мы молчим, наблюдая за входом и за автомобилями, что проезжают мимо. Муж с женой и ребенком выходят, любезно кивнув нам. Двое шоферов идут к стойке обменять пустые бутылки на полные.

— Задождило, — сообщает Уильям.

— Я это вижу и без него. Тяжелые капли редко падают на асфальт в зеленом свете неоновых букв. Но вот капли стали падать чаще, проходит несколько минут, и дождь уже льет как из ведра, по асфальту бегут длинные зеленые струйки.

— Значит, все идет хорошо, — говорю я себе, чувствуя облегчение. Возможно, это неразумно, но издавна уверовал: если погода изменится, мои дела наладятся. — Не понял вот, почему вы назвали меня невеждой, — интересуюсь я. — Возможно, имели в виду, что разговоры об этой программе «Спирит» лишь пустая болтовня?

— Известно, что не пустая болтовня. Если бы это было так, вы бы не подпаивали Франка и не расспрашивали о ней. К вашему несчастью, Франк не знает об этой программе ничего определенного, как, кстати, и я. Ну а что касается элементарных вещей, то о них сообщалось в прессе, хоть и не упоминалась никакая программа.

— Я не читал. Углубился в финансовую страничку…

— Вам и не надо читать, разве что для самообразования. Информация всегда соответствующим образом фильтруется. Важно, что если мы не уничтожим друг друга атомными бомбами, то непременно постигнем скрытые механизмы мысли. И что бы там ни болтал ваш Франк — это совсем не качественный скачок, а все то же самое: гений разрушения как наивысшее проявление человека! Скорпион, который погибнет от собственного жала.

Он смотрит на часы.

— Кажется, можно трогаться.

Ночь на улице озвучена шумом дождя. «Мерседес» стоит на том же месте, где мы его оставили.

— Будем надеяться, что нам не успели подложить бомбу, — бросаю я, когда мы бежим под дождем к автомобилю.

— Про бомбу не знаю, но этот тип стал так, что мы вряд ли выедем, — замечает Сеймур.

Впритык за «мерседесом» пристроилась грузовая машина с огромным фургоном; нечего и думать продвинуть ее. А тип, про которого упомянул Уильям, стал впереди, прижав свой «фольксваген» почти к бамперу нашего автомобиля, а сам, конечно же, скрылся.

— Он поставил его на ручной тормоз, — констатирует американец, делая попытку оттащить «фольксваген» немного вперед. — Не знаю, как мы выберемся…

— Не выберетесь, мистер, — звучат у нас за спиной чей-то голос. — На этот раз уже не выберетесь.

Оборачиваюсь, чтобы убедиться, что это голос того бесцветного мужчины — Добса. Рядом с ним стоит какой-то незнакомец. В руках у них пистолеты с глушителями.

— Заберите свои утюги, — спокойно говорит Сеймур.

— Сделаем и это, но сперва заберем вас, — отвечает Добс. Юмор специфический, присущий полицейским и мелким гангстерам.

Они упирают нам в спины пистолеты, подсказывая, что надо идти.