Утро магов

Уэллс умер обескураженным. Этот могучий ум жил верой в прогресс. Но на закате своей жизни Уэллс увидел, что так называемый прогресс принимает ужасающие направления. Наука рисковала разрушить мир, были изобретены самые великие средства уничтожения. «Человек, — сказал в 1945 г. старый, отчаявшийся Уэллс, — дошел до предела своих возможностей». В этот-то момент старый человек, который был гением научной фантастики, перестал быть современником будущего. Мы полагаем, что человек дошел до предела лишь одной из своих возможностей. Появятся новые перспективы. Вольфганг Паули, всемирно известный математик и физик; исповедовал в свое время узкую учёность в лучших традициях XIX века. В 1932 г. на Копенгагенском конгрессе он напоминал своим ледяным скептицизмом и властностью Мефистофеля, а в 1955 г этот проницательный ум неожиданно для многих увлекся идеей внутреннего спасения. Но это — не впадание в религиозный морализм. Речь идет о подлинно зрелом Понимании перспектив развития самого духа наблюдения эволюция, типичная для многих крупных учёных.

ГЛАВА 2. ЛЕГЕНДА О ДЕВЯТИ НЕИЗВЕСТНЫХ

Во второй половине XIX века, на заре современной эпохи, существовала плеяда отчаянно реакционных мыслителей. В мистерии социального прогресса они видели обман; в научном и техническом прогрессе — гонку к пропасти. Меня познакомил с ними Филипп Левастен, новое воплощение героя «Неведомого шедевра» Бальзака и последователь Гурджиева. В то время, читая Рене Генона, пророка антипрогрессизма, и посещая Ланса де Васто, вернувшегося из Индии, я был близок к тому, чтобы из духа протеста примкнуть к идеям этих мыслителей. Происходило это в послевоенные годы. Эйнштейн только что отправил свою знаменитую телеграмму:

«Наш мир перед лицом кризиса, еще не замеченного теми, кто обладает властью принимать великие решения во благо или во зло. Спущенная с цепи сила атома изменила все, кроме нашей привычки мыслить, и мы плывем по течению к грандиозной катастрофе. Мы, учёные, которые освободили эту необъятную силу, несем тяжелейшую ответственность в этой всемирной борьбе за жизнь или смерть, мы обязаны изучать атом во имя блага человечества, а не ради его уничтожения. Федерация американских учёных присоединяется ко мне в этом призыве. Мы просим вас поддержать наши усилия, чтобы заставить Америку почувствовать, что судьба человеческого рода решается сейчас, сегодня, в эту минуту. Нам срочно требуются двести тысяч долларов для финансирования национальной кампании, которая дала бы человечеству знать, что если оно хочет выжить и достигнуть более высокого уровня, нужен особый образ мышления. Этот призыв я направляю вам лишь после долгого размышления о необъятном кризисе, перед которым мы оказались. Прошу выслать чек на мое имя, председателю Чрезвычайного Комитета Учёных-атомщиков, в Принстон, Нью-Джерси. Мы просим вашей помощи в этот роковой момент, как знак того, что мы, люди науки, не одиноки».

Я подумал, что мои учителя предвидели эту катастрофу и что двести тысяч долларов здесь не помогут. Как говорил Блан де Сент-Бонне: «Человек — дитя препятствий», ибо Бог предложил человеческому духу препятствие в виде материи. Современники же, эмансипированные от принципов, захотели устранить это препятствие, и, стремясь победить материю, подошли к вратам ада.

Две тысячи лет назад Ориген превосходно сказал, что «материя — поглотительница несправедливости». Но несправедливость нашего века давно уже перехлестывает через край, и никакой Чрезвычайный Комитет её не впитает.